Читать книгу "Удача не бывает случайной - Юрий Горюнов"

— Подобного нет, но вот один не дает покоя. Кто вы?

— Ясно. Вы мне не верите.

— А вы бы себе поверили?

— А что в данной ситуации есть выбор?

— Согласен, выбор не велик. Документы у вас подлинные и вы, в самом деле, журналист, а вот ваше описание побега сильно притянуто за уши.

— Какие уши, такой и рассказ.

— Я повторюсь — это почерк профи. Специалиста.

— Слушайте, а если бы я сказал, что прошел специальную подготовку, вы бы поверили?

— Разумно, но тогда я бы спросил, зачем вы к ним попали?

— Ну, вот видите, ответы порождают новые вопросы. И чтобы не запутаться во лжи, которую вы бы хотели от меня услышать, я выдаю вам то, что если кажется бредом, то, как минимум, не провоцирует новых вопросов, а как максимум, вам ли не знать, что порой самое неправдоподобное и есть правда.

Джеймс поднялся из кресла, подошел к окну и, постояв, повернулся:

— Да, каков бы ни был ваш рассказ проверить или опровергнуть его нет возможности. Здесь вас трудно уличить, свидетелей нет. Знаете, что если бы это были вы, то ваши действия достойны восхищения. Это я как профессионал говорю.

— Если бы это был я, то в глубине души был бы польщен, но радости не высказал бы, да и вообще не вышел бы к вашим солдатам, а добрался до населенного пункта и вернулся в столицу. Я все-таки что-то видел в этом мире и понимаю, что люди, к которым вы меня относите, не любят свидетелей.

— Увы, вы даже не представляете, к какому типу людей я могу вас отнести.

— Наверное, к специальным войскам. Такие подвиги.

— Не совсем так. Они действуют по указанию и более прямолинейно: ликвидировать, уничтожить базу. Здесь была битва за выживаемость и методы борьбы были просто, как самооборона. Если в одном лице, то это более высокий уровень.

— И кто же?

— Агент.

— Ну да. Французский агент проник на территорию базы.

— Почему бы и нет? То, что там могло быть, интересует многие страны.

— И вашу?

— И нашу.

— Ну и как? Интересна вам база, что с моей помощью обнаружили?

— Возможно, но не в ней суть, таких много в мире.

Я не стал привлекать внимание новыми вопросами, но то, что он спрашивал, и каким будничным тоном это сказал, еще раз заставило меня усомниться в том, что эта база была ему не известна. За эти несколько дней они проверяли меня, потери, утечку информации. Если майор мог быть не в курсе, то сделав обо мне запрос, он запустил механизм и когда запрос дошел до Джеймса, многие узнали, что я жив, убрать меня уже было сложно, а случайность — глупо. Пришлось менять правила игры по отношению ко мне. Но не думаю, что оставят меня в покое сразу. Но это все потом.

— Так вы меня возьмете с собой? — поинтересовался я.

— Как и сказал, Собирайтесь.

— Нищему собраться только подпоясаться. Все мое на мне. Разве только документы у майора.

— Верните ему документы, — приказал Джеймс, и обратился ко мне. — Сейчас вас снова проводят к себе, а перед полетом пригласят.

Майор достал мой паспорт, протянул мне, а я положил его в нагрудный карман куртки. Через два часа, после того, как я их покинул, за мной пришли, и мы вылетели в Буэнос-Айрес.

Пока летели, Джеймс не задавал вопросов, казалось, он вообще забыл о моем существовании и был погружен в свои мысли, глядя в иллюминатор, а может быть, действительно, просто смотрел. Мне очень хотелось знать, о чем он думает. То, что без внимания он меня не оставит, я не сомневался, но пожалуй, стоило самому предпринять шаги, и дать ему повод для встречи. Как это сделать пока не знал, как не знал и того, что встреча будет действительно случайной.

Я подумал о том, какие дальнейшие мои планы. То, что я увидел обе базы, особой ценности для меня не представляло, но это надо было использовать для дальнейших действий. Но пока никакого четкого плана не было, я не стал утруждать себя мыслями и смотрел на проплывающие внизу пейзажи. Вертолет сел на каком-то небольшом аэродроме, где нас ждала машина. В город мы въехали с северной стороны.

— Вас домой? — задал вопрос Джеймс.

— Разумеется, — назвал адрес, хотя был уверен, что он его знает.

Выйдя из машины, я вошел в дом, достал запасной ключ, что прятал в холле, и вошел к себе в квартиру, которая встретила меня своим уютом, к чему я уже привык.

Приняв душ, лег в постель, в надежде расслабиться, уснуть, но не получилось, потому, как мысли крутились вокруг произошедших событий и требовали их анализа. Мой мозг не привык засыпать, когда были не решенные задачи, и надо было работать, а тут еще и желудок напомнил о себе. В холодильнике были консервы, что характерно для одинокого мужчины. Семейной жизни я не испытал, но я свыкся с этим. Мне не светило жить, как живет большинство людей, но все равно не был лишен обычных человеческих слабостей. Если я иду по улице, разглядывая витрины, любуясь женскими ножками, то приходится смотреть и за тем, кто возле меня, и случайно или нет. А общение? Часто люди говорят, а потом уже обдумывают, что сказали, получая проблемы. Я же сначала думал, взвешивал свои слова, а потом говорил, потому что и других проблем хватало. Любой человек, кроме меня, может считать, что у него есть личная жизнь, но не я.

Отогнав мысли об одиночестве, я сварил кофе. Его аромат разнесся по комнате, и я с удовольствием пил его маленькими глотками.

Время шло, и надо было сообщить о себе. Набрав международный номер, я позвонил Сержу, учитывая, что с Парижем разница в четыре часа, а значит, рабочий день в разгаре.

— Привет, — произнес я, и на какое-то время в трубке повисла тишина.

— Привет, Жан! Как я рад тебя слышать. Тут такое творилось! Согласись — один журналист ранее был травмирован, другой вообще пропал. Нам сообщили, что ты в порядке. Ты из дома звонишь?

— Да, сегодня прилетел.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо, отоспался.

— Извини, что сразу к делу. Будет что публиковать?

— Не уверен. Думаю, что главный не пойдет на это. Я тебе звоню, сообщить, что я на месте и завтра все возвращается на круги своя. Так что пока.

— Пока.

Положив трубку, я сел в кресло и включил телевизор, подумав, что хорошо бы написать, но не получится. Там где военные — там часто запрет. От созерцания телевизора меня отвлек телефонный звонок. Это мог звонить главный редактор, остальные пока не знали, что я дома. Сняв трубку, я убедился, что не ошибся.

— Добрый вечер, — глухо произнес он. — Вляпался! Я же тебе говорил, что личные дела не мое.

— Ну, во-первых, не вляпался. Во-вторых, я не просил помощи, и в третьих, самое приятное для меня, я жив, спасибо американцам, помогли.