Читать книгу "Но и я - Дельфина де Виган"

Лукас подарил мне тетрадь в твердой обложке и еще особенный фломастер, который можно стереть. Мы ходили в магазин старых пластинок, а потом — покупать ему куртку. Он сказал, что пригласит меня в ресторан, с шеф-поваром которого он знаком, и еще, что как-нибудь мы уедем на каникулы, вдвоем, с газовой горелкой, консервами, палаткой, ну и все такое. Однажды он чуть не набил морду Готье де Ришмонту, потому что тот сильно толкнул меня во дворе и не извинился.

Мать Лукаса иногда звонит ему — узнать, как дела, ему бы хотелось нас познакомить, я слышала, как он спрашивал, приедет ли она на выходные, после этого разговора он расстроился, но я не стала его ни о чем спрашивать. Мои родители довольны, что у меня в классе есть друг, но я избегаю докладывать им, сколько ему лет и как он учится. Приходя к нему, я рассказываю про Но, про ее работу, про гнусного босса, и мы с Лукасом плетем заговор, выдумываем страшную месть, сценарий меняется раз от раза, но результат всегда один и тот же: мы решаем проколоть шины его автомобиля, дождаться негодяя в темном закутке, надев на голову черные маски, как в фильмах, и так сильно напугать его, что он сам отдаст нам все свои деньги, после чего исчезнет в неизвестном направлении и никогда больше не вернется. Тогда через год и несколько месяцев Но станет законной владелицей отеля, перекрасит в нем стены, обновит фасад, привлечет богатую и изысканную клиентуру, надо будет бронировать номер за много месяцев вперед, она будет зарабатывать уйму денег, устраивать званые вечера, и однажды она встретит английского рок-певца, они полюбят друг друга, тогда она откроет филиал своего отеля в Лондоне и будет жить, путешествуя из одной столицы в другую. Или вернется ее Лоис, решивший покинуть Ирландию ради Но.

Что мне больше всего нравится в Лукасе, так это его способность выдумывать самые невероятные истории и рассказывать их часами, с огромным количеством мельчайших деталей, как будто это может сделать их реальными. Он получает удовольствие, подбирая то самое единственное слово, которое может полностью выразить то, что имеешь в виду. Лукас, он такой же, как я; пусть он и не любит уроки французского, но знает о магической силе слов.

Как-то раз мсье Маран, раздавая проверенные задания, во всеуслышание назвал меня утописткой, я приняла это за комплимент, а сама потом посмотрела в словаре, после чего уже не была столь уверена. Когда мсье Маран ходит по классу — сто шагов туда и сто обратно, руки скрещены за спиной, брови сдвинуты, — сразу понятно, что уж у него-то в голове все разложено по полочкам, формулы на все случаи жизни. Реальная картина экономики, финансовых рынков, социальных проблем и все такое. Вот почему он сутулится.

Вполне возможно, я и утопистка, но все же надеваю носки одного цвета, что не всегда актуально для мсье Марана. А для того чтобы щеголять перед тридцатью учениками в носках разного цвета — на одной ноге красный, а на другой зеленый, — нужно хоть немного витать в облаках, и никто не убедит меня в обратном.

33

В отличие от других людей, я очень люблю воскресенья, когда совершенно нечего делать. Мы сидим на кухне, Но и я, волосы падают ей на глаза. Снаружи — серое небо и голые деревья. Она говорит — надо съездить к матери.

— Зачем?

— Мне надо к ней съездить.

Я стучу в дверь родительской спальни, они еще спят. На цыпочках подхожу к изголовью кровати со стороны отца и шепчу ему на ухо: мы с Но едем на блошиный рынок в Монтрей. Она не хочет, чтобы я говорила родителям правду. Отец встает, предлагает нас подвезти, я отказываюсь, говорю, что ему бы лучше отдохнуть, а это на метро по прямой, если сесть на станции «Оберкампф». В коридоре он колеблется, внимательно смотрит на нас, сначала на меня, потом на Но, я принимаю свой самый безмятежный вид и улыбаюсь.

Мы едем в метро до Аустерлицкого вокзала, потом электричкой до Иври. У Но напряженный вид, она кусает губы, я несколько раз спрашиваю, уверена ли она, что хочет туда идти. Да, уверена. На ее лице застыло упрямое выражение, куртка застегнута до подбородка, руки спрятаны глубоко в рукава, волосы падают на глаза. Выйдя из здания вокзала, я изучаю план города. Обожаю находить красный кружок с надписью «Вы находитесь здесь» в переплетении улиц и перекрестков, это как морской бой — Н4, ДЗ, ранен, убит, немного постаравшись, можно представить, что весь мир заключен в этой карте.

Замечаю, что Но дрожит, задаю все тот же вопрос:

— Ты уверена, что хочешь туда идти?

— Да.

— Ты точно знаешь, что она все еще здесь живет?

— Да.

— Откуда?

— Я как-то звонила, она сняла трубку. Я попросила позвать Сюзанн Пивет, она сказала — это я, тогда я повесила трубку.

Еще нет и двенадцати часов, когда мы подходим к нужному дому, и Но показывает пальцем на окно своей бывшей детской. Ставни закрыты. Мы не спеша поднимаемся по лестнице, я чувствую, что у меня подрагивают колени, прерывается дыхание. Но звонит. Один раз. Второй. Раздаются шаркающие шаги. Приоткрывают глазок. Мы задерживаем дыхание, Но не выдерживает и говорит, что это она, Нолвенн. По ту сторону двери чувствуется чье-то молчаливое, настороженное присутствие. Тянутся минуты. Вдруг Но начинает изо всей силы колотить в запертую дверь ногами, кулаками, а у меня так быстро бьется сердце, что даже больно, я боюсь, что соседи вызовут полицию, Но продолжает колотить изо всех сил, выкрикивая «это я, открой, это я», однако ничего не происходит. Тогда я осторожно трогаю ее за плечо, пытаюсь ухватить за руку, заглянуть в лицо, что-то бормочу, наконец она покоряется, и я веду ее к лестнице, мы спускаемся на два этажа, и тут Но соскальзывает на пол, она такая бледная, что, кажется, вот-вот потеряет сознание, дыхание у нее судорожное, ее всю трясет, даже через две ее куртки видно, что это слишком, слишком большое горе, она продолжает стучать кулаком в стену, рука уже кровоточит, я сажусь с ней рядом и крепко обнимаю.

— Но, послушай, твоя мать не может тебя видеть, у нее не хватает сил на это. Может быть, ей хочется, но она не может.

— Ей просто насрать, Лу, понимаешь, насрать с высокой колокольни.

— Нет, Но, это не так, поверь, не так… Но немного успокаивается. Надо увести ее отсюда.

— Знаешь, все эти истории на тему «отцы и дети», они всегда гораздо сложнее, чем кажется. Мы ведь с тобой вместе, Но? Да или нет? Ты сама так говорила. Давай-ка пойдем. Вставай, пошли отсюда.

Мы спускаемся, я держу ее за руку. На улице солнце, наши тени четкой линией ложатся на асфальт. Через несколько шагов Но оборачивается к дому, в окне на какой-то миг мелькает детское лицо. Мы идем к вокзалу по пустынным улицам, где-то неподалеку пчелиным роем гудит воскресный рынок.

34

Муж моей тети Сильвии встретил другую женщину. Он хочет развестись. Отец решил, что нам надо провести у них несколько дней во время февральских каникул. Тете нужна поддержка. В кои-то веки мама соглашается поехать с нами. Несмотря на то что мы ужасно давно вообще не уезжали из Парижа, я никуда не рвусь. Тем более что Но не может поехать с нами. Я попыталась протолкнуть идею, что мне тоже не с руки ехать, мол, куча заданий и кое-какие опыты нельзя оставить без присмотра, но родители и слушать не стали. Вечером они обсуждали, можно ли оставить Но одну в квартире, они говорили тихо, так что я не все разобрала, только отдельные реплики, из которых было ясно, что мама — «за», а отец побаивается.