Читать книгу "В поисках утраченного - Николас Дикнер"

Я рассматриваю их, потирая макушку. Конечно, я мог бы вложить каждую карту в соответствующий выпуск, но эта операция займет несколько дней — сомнительное использование моего времени, учитывая, что мы продаем National Geographic по двадцать пять центов за штуку, а — несмотря на смехотворную цену — за последние пять лет не продали ни одного журнала.

Я разворачиваю верхнюю карту. Это стереографическая проекция Карибского бассейна, озаглавленная «Миграции гарифуна». Гарифуна? Никогда о них не слышал. Судя по сложной сети путей, начинающихся в Южной Америке и Южной Африке, сходящихся на острове Сент-Винсент и Гренадины, снова поворачивающих к Ямайке и наконец накрывающих Центральную Америку множеством изгибов, петель и тупиков, они были великими путешественниками.

Слышу, как девушка возвращается, — ее выдает скрип половиц. Я появляюсь из Бездны с картой гарифуна в руках.

— Вы нашли все, что искали?

Она качает головой, ее улыбку можно толковать как угодно. Люди недооценивают рентгеновские способности книготорговцев. Я замечаю спрятанное под старым плащом, подмышкой, руководство по программированию С+++. Книжке повезло.

Я уже готов нырнуть обратно в Бездну вместе с картой гарифуна, когда вторая отважная покупательница вырывается из цепких объятий шторма и сталкивается в дверях с моей воришкой. Вновь прибывшая встряхивает зонт, оглядывается и после секундного колебания бросает зонт к стеллажу Микки Спиллейна, а затем решительно направляется ко мне. Ее лицо кажется мне смутно знакомым, но она не постоянная наша покупательница. Бывшая одноклассница? Одна из множества репортеров метеоканала? Незаметная жительница нашего района?

Девушка еле заметно кивает мне и бросает на прилавок нечто, когда-то бывшее книгой.

— Я ищу неповрежденный экземпляр этой книги.

У девушки странный испанский акцент и явно серьезные намерения. Где же я мог ее видеть? Я вытираю ладони о штаны, беру книгу и листаю ее. Обложка безжалостно оторвана, как и часть страниц. Невозможно определить ни название, ни имя автора; необходимая информация исчезла вместе с форзацем. Я кладу книгу на прилавок.

— О чем она?

— Сокровища. Пираты.

— Ну, посмотрите в отделе «Путешествия и приключения». В глубине, справа, около туалета. Идите на звук протекающего крана.

Девушка удаляется в глубь магазина. Я рассеянно изучаю миграции гарифуна, но на самом деле меня беспокоит ее лицо. Кассирша в местном круглосуточном магазине? Случайная знакомая, с которой однажды мы встретились за ужином? Или я проехал с ней пару остановок в автобусе № 55? Продавцу книг приходится помнить так много, и, как сказал бы старый Борхес, неизбежно начинаешь путать, что читал, что видел, а что чувствовал.

Поиски длятся недолго. Минут через десять девушка возвращается к кассе.

— Нашли то, что искали?

— Даже лучше.

Она вываливает на прилавок полдюжины книг, редчайших книг, которые никогда не найдешь в обычном книжном магазине. Я отыскиваю огрызок карандаша и подсчитываю общую стоимость покупки. Девушка с сомнением смотрит на меня краешком глаза и наконец спрашивает:

— Что это висит у вас на шее?

— Компас Никольского.

Она не пытается уточнить и отворачивается к отделу Микки Спиллейна. Я царапаю на квитанции общую сумму и вручаю ей копию:

— Все вместе сто девятнадцать долларов, или, округляя, сто десять.

Я лезу под прилавок и выуживаю большой желтый пакет из обувного магазина. Многие покупатели удивляются тому, что мы используем старые пакеты, однако, по мнению мадам Дюбо, нечего заворачивать букинистические книги в новый пластик.

Девушка достает бумажник и не моргнув глазом платит 110 долларов. Затем она забирает пакет, зонтик, прощается и выходит в шторм. Еще несколько секунд я пытаюсь понять, где видел ее раньше. В местном кафе? На рынке Жан-Талон? На крыльце протестантской церкви? Я пожимаю плечами и уже собираюсь вернуться в Бездну, когда замечаю старую книгу, забытую ею на прилавке.

Я хватаю книгу и выбегаю на улицу под дождь, оглядываюсь, прищурившись. Девушка исчезла. Я стираю ручейки, стекающие по шее, и возвращаюсь в магазин.

Оставшись наедине с книгой, я начинаю ее исследовать подробнее. Пожалуй, она древнее, чем показалось на первый взгляд. Я открываю ее точно посередине и читаю первое же попавшееся на глаза предложение:

Всякий раз, когда пират видит во сне час своей смерти, он думает не о небесах, а о конечном возвращении на остров Провиденс.

Пиратские истории. Очень странно, если вдуматься. С чего вдруг автор решил заняться такой старой, исчерпавшей себя темой? Наверняка эту книгу написал кто-то вроде меня: книжный червь, так и не рискнувший скинуть шлепанцы и ступить в бескрайний мир, но обожающий жизнь пирата, полную опасных странствий и приключений. Я внимательно рассматриваю книжку, однако не нахожу абсолютно никаких следов имени автора. Только старый разрозненный текст, сочиненный неизвестно кем.

Затем я замечаю странную деталь: гарнитура шрифта на первой и последней страницах разная. При ближайшем рассмотрении оказывается, что оформление и ширина полей тоже разные. Я нахожу изъяны в швах, различия в цвете и текстуре страниц. И вдруг на меня снисходит истина. Эта книга на самом деле составлена из кусков нескольких книг, грубо обрезанных и сшитых вместе.

Следуя за причудливой нумерацией страниц, я легко обнаруживаю фрагменты трех книг, сшитых в следующем порядке:

страницы с 27 по 54: очень старая монография об островах сокровищ;

страницы с 71 по 102: псевдоисторический трактат о пиратах Карибского моря;

страницы с 37 по 62: биография Александра Селкирка, высаженного на необитаемый остров.

Этот загадочный сборник в анонимном переплете — или в том, что от него осталось, — три судьбы, когда-то разбросанные по разным библиотекам или даже по разным мусорным свалкам. Из чего возникает вопрос: что за изощренный ум создал подобную смесь и с какой целью?

На этот вопрос ответа нет, и я спрашиваю себя, вернется ли девушка за своей трехглавой книжкой. Если нет, мы вправе считать ее своей собственностью и выставить на продажу. Однако вряд ли удастся продать эту диковинку. В ее нынешнем состоянии она может стоить не больше пятидесяти центов, а отдать книжку за пятьдесят центов просто невозможно. Безответственно.

Я смотрю на книжку с возрастающим интересом, потом аккуратно заворачиваю ее и убираю в свой рюкзак.

Ни градуса в сторону

ПРОБУЖДЕНИЕ НАСТОЛЬКО ВНЕЗАПНОЕ, что я резко сажусь в кровати; затем включаю лампу и яростно тру глаза. В поле зрения проявляется тумбочка с чайником, Трехголовой Книжкой и компасом Никольского. Будильник показывает 2.07 ночи.

Я наконец вспомнил, где видел незнакомку из книжного магазина.