Читать книгу "Спящая - Банана Есимото"

– Хорошо.

Вся эта ситуация с его женой не особо меня беспокоила, о чем я ему не преминула сообщить, но он все равно ненавидел говорить о ней, ненавидел с пугающей силой и упорством. Я пила сладкий ликер, пахнущий абрикосами. Уже начала пьянеть, но почему-то спать совершенно не хотелось. Я все четче видела своего любовника, сидящего напротив. И тут поняла одну вещь. Никто из нас не рождается на ветках дерева, у него есть родители, и у его жены тоже. Уверена, ее родители наверняка убиты горем. Я подумала обо всех неприятных моментах, с которыми приходится сталкиваться, когда внезапно в дом приходит беда – больницы и врачи, расходы, развод, оформление всех бумаг, решение позволить другому человеку умереть… И все это действительно существует.

Иногда мне хотелось дать волю словам, накопившимся в душе, и сказать ему, что я все понимаю. Мне ужасно хотелось выговориться, поскольку я знала, что он был бы шокирован, и это заставило бы его переосмыслить некоторые моменты…

Ты хочешь во всем этом участвовать, да? Ты хочешь быть со своей женой до самого конца, хочешь, чтобы все решили, что на тебя можно положиться. Но ты же знаешь, что никому этим не поможешь. Просто ты никогда не смог бы простить себя, если бы ушел. Ты умница, это так, и ты будешь и впредь делать все необходимое, чтобы продолжать чувствовать себя молодцом. В то же время ты добиваешься, чтобы твоя любовь к жене соответствовала ситуации. А ведь есть еще я. И ты прекрасно знаешь, что я наблюдаю за тобой, и хотя это меня не касается, все равно вижу, какой ты молодчина, но, по правде говоря, не могу смириться с тем, что это ко мне не имеет отношения, потому что я тоже замечательная и мне больно. Но ведь ты это, конечно, и сам знаешь. Дело в том, что ты на редкость холодный человек. Но, тем не менее, ты ведь видишь, как я мучаюсь, правда? Просто мне нравится, как ты со всем справляешься… Я на грани безумия, с трудом сдерживаюсь. Если на то пошло, то, думаю, и меня в какой-то момент засосало в пучину происходящего, а я даже не заметила. Да, полагаю, так оно и есть…

Но каждый раз, когда мои мысли доходили до этой точки, желание высказаться вслух испарялось. Потому мы оставались теми, кто мы есть, и находились в мертвой точке. Он и его родня проводили ночи и дни, обсуждая вопросы жизни и смерти, поддерживая друг друга, а я коротала свои дни в молчании, словно была всего лишь бесправной содержанкой. А его жена продолжала спать.

И все время, прямо с самого начала, в моей голове крутилась одна фраза. Наша любовь нереальна. Ощущение, что эти слова родились в моей душе, было предвестием чего-то ужасного. И чем больше уставал мой любовник, тем сильнее он пытался держать меня в стороне от происходящего. На самом деле, он никогда об этом не заговаривал, так что я уверена, что это всего лишь неосознанное желание, но он делал все возможное, чтобы не пускать меня на работу, предпочитал, чтобы я сидела дома и проживала жизнь в молчании, а когда мы встречались в городе, то наши свидания напоминали некое подобие сновидения. Он одевал меня как куколку, любил, чтобы я смеялась и чтобы чуть-чуть поплакала, но очень тихо. Но ведь… нет, я не могу сказать, что он был таким. Я впитала в себя потемки его усталости, и мне самой нравилось так себя вести. Между нами обитало какое-то одиночество, мы охраняли его так же сильно, как и любили друг друга. Так что все было нормально. Пока что.

* * *

– Отвезти тебя домой? – спросил он.

Мы вышли из ресторана и пошли в сторону парковки.

– Мне нравится, когда ты так говоришь. Ну, когда ты излишне вежлив, – ответила я.

– Без сомнения, вам нравится, мадемуазель, – засмеялся он.

– Думаю, в этот раз ты не совсем уловил нюанс. – Я тоже засмеялась. – Как бы то ни было, еще рано, я могу пройтись до дома пешком. Это поможет мне протрезветь.

– Да, полагаю, поможет.

Его голос звучал несколько мрачновато. В темноте его лицо казалось ужасно худым. Длинные вереницы машин так глубоко погрузились в молчание, что это было просто ужасно. Такое чувство, будто эта стоянка на краю света. Подобное ощущение всегда возникало, когда мы расставались.

– Господи, сейчас ты действительно выглядишь старым, – поддразнила я.

Садясь в машину, он серьезно произнес:

– Я так вымотался, что уже не понимаю, что к чему. Но думаю, теперь это лишь вопрос времени. Некрасиво такое говорить тебе, да и кому бы я это ни говорил, все равно звучало бы безобразно. Но сейчас я даже не могу думать о том, что будет. Просто не могу.

Он сказал это, будто убеждая себя.

– Да. Я понимаю. Все в порядке, – быстро сказала я и моментально захлопнула дверцу.

Мне больше не хотелось слышать об этом. Я пошла по ночной улице, а он сначала двигался рядом, а потом прибавил газу и посигналил мне. Я почувствовала себя чеширским котом, словно от меня ничего не осталось, кроме улыбающегося лица, висящего в темноте.

Мне всегда нравилось напиваться и ходить потом по ночным улицам, независимо от того, шел рядом со мной любовник или нет. Лунный свет залил весь город, тени домов растягивались до бесконечности. Ритм моих шагов сливался с отдаленным шумом автомобилей. В полночь небо над городом странно яркое, слегка даже не по себе, но в то же время чувствуешь себя в полной безопасности.

И хотя ноги несли меня к дому, я смутно осознавала, что на самом деле не жажду туда возвращаться. Нет, я знала, чего мне хотелось. Я отправилась туда, где находилась квартира Сиори. В такие вечера я обычно забегала к ней. Не в ту квартиру, где она работала, а в ту, где жила. Не знаю, оттого ли, что я была пьяна, или оттого, что спала слишком много, но я почувствовала, что грань между воспоминаниями и реальностью становится опасно тонкой. В моей душе последнее время творилось что-то странное. Даже сейчас я не могла отделаться от мысли, что если войду в лифт и поднимусь в ее квартиру, то обязательно застану ее дома.

Да, после этих вялых свиданий, от которых неуловимо веяло одиночеством, я шла к Сиори.

* * *

Если подумать, то во время встреч с ним я всегда начинала чувствовать себя невероятно одинокой. Не знаю почему, но всегда они заканчивались тем, что в мозгу возникали обрывки печальных мыслей – мыслей, которые приходят в голову, когда вы с тоской смотрите на луну, наблюдаете, как она все глубже и глубже тонет в синих глубинах ночи, как мерцает высоко-высоко над вами. И от этих мыслей рождалось чувство, словно и вас самих выкрасили в синий цвет, полностью, до кончиков ногтей.

Когда я была с ним, то превращалась в женщину, которая молчит.

Я пыталась объяснить это Сиори, но, как ни старалась, не могла убедить ее, что такая болтушка, как я, вообще когда-нибудь молчит. Это правда. Когда мы были вместе, я слушала, как он говорит, а сама только кивала, и все. Ритм этих кивков настолько четко совпадал с ритмом его речи, что это стало своего рода искусством. Тогда-то я и ощутила: то, что я делаю, очень напоминает работу Сиори, когда она лежит рядом с клиентами, пока они спят.