Читать книгу "Штучки! - Ариэль Бюто"

Повторю: я желал Эльвиру и любил мою жену. Да, признаюсь, после восьми лет совместной жизни с прелестной Флоранс мне вдруг захотелось пройти по краешку. Если вы что-то имеете против, никто вас не заставляет слушать мою историю до конца. А если это не так, вам, должно быть, интересно будет узнать, что в обмен на свои деньги Людовик потребовал наследника и свободной любви вне семейного очага.

– И вы не ревнуете?

– С чего бы? Правила игры установлены с первого дня, и я их приняла.

– Как это – с первого дня? Простите, если проявляю бестактность, но вы хотите сказать, что… что у вашего мужа всегда были другие женщины?

Эльвира засмеялась, не успев отставить чашку.

– Ну вот, вся забрызгалась! – прыснула она. – Какой же вы смешной! Я вас обожаю!

Я не понял причин ее веселья, потому мне стало чуть-чуть обидно, зато как приятно было услышать, что она меня обожает…

– Что я такого смешного сказал?

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто мой муж никогда не затаскивал в постель никаких женщин.

– Вы меня успокоили. Кто может соперничать с такой, как вы!

– У меня и в самом деле соперниц нет ни одной. Людовик предпочитает мужчин.

– О, я очень сожалею!

– Не стоит сожалеть о том, что так мало трогает меня саму.

Эльвира нисколько не опечалилась, но снова сделалась серьезной. Я впервые осмелился, потянувшись к ней через стол, взять ее руки в свои. Она рук не отняла, и ее сухие ладошки сжали мои пальцы. Этим все и ограничилось, разве что наши обычные пятнадцать минут растянулись почти на полчаса. Потом Эльвира убежала по своим делам, о которых я ничего не знал.

Снова мы увиделись только через две недели. Ни с того ни с сего она перестала отводить Натана в школу, и в довершение всех бед Адриан увлекся другим мальчиком.

Отношения между Эльвирой и Людовиком позволяли мне мечтать и надеяться, что свобода любви на стороне предполагалась обоюдная. Если следовать логике, никаких сомнений в этом быть не могло, но Эльвира тем не менее казалась мне очень одинокой. Во всяком случае, достаточно одинокой для того, чтобы в течение месяца каждое утро уделять немного времени новому знакомому. Отчего же потом все прекратилось? Меня беспокоило исчезновение

Эльвиры, я тревожился, не зная его причин, и мне еще сильнее хотелось сблизиться с этой женщиной. Я уже начинал строить планы, безуспешно расписывая сыну достоинства Натана, и даже подумывал добровольно влезть в родительский комитет, чтобы иметь повод обратиться к Эльвире, но тут вмешалось рождественское чудо. Оно и спасло меня, не дав выставить себя на посмешище.

В тот день я ушел с работы раньше обычного, чтобы купить подарок Флоранс. Как всегда, поздно спохватился, ничего не мог придумать и вот теперь бродил, замерзший и унылый, среди ярко освещенных витрин, ошеломлявших изобилием.

– До чего же мне надоели эти обязательные праздники! Что, тоже отбываете повинность?

Эльвира, в шубке и меховой шапочке, показалась мне совсем крохотной. Донельзя обрадованный, что пропажа нашлась, я расцеловал ее в обе щеки.

– Тысячу лет вас не видела!

– Соскучились?

– Не болтайте глупостей! Хотите, зайдем к нам, выпьем чего-нибудь?

Я колебался недолго и обрадовался, что принял приглашение, когда, войдя вместе с ней в безмолвный дом, узнал, что Людовик с Натаном уехали на выходные.

Она налила нам виски и присела на ручку кресла, в котором я расположился.

Полоска кожи, видневшаяся между краем ее пуловера и поясом юбки, оказалась у самых моих губ, и это было мучительно.

– Останетесь поужинать со мной? Я не очень хорошо готовлю, но вы могли бы мне помочь.

– К сожалению, меня ждет жена!

– Почему «к сожалению»? Вам повезло в жизни – вас ждут, без вас скучают, вас хотят…

– Да, но…

– Вы просто не понимаете! Я вот… совсем одна! Всегда!

– Но… Да вы плачете!

В один миг я стащил Эльвиру к себе на колени. Я не верил своему счастью. Она обняла меня, уткнулась лицом мне в шею, я гладил ее рассыпавшиеся волосы. Предвидя возможность перейти в наступление, я как можно незаметнее исследовал географию ее одежды, отыскивая препятствия в виде молнии или застежки лифчика. И одновременно придумывал отговорки, которые позволили бы мне, растворившись на несколько часов в тепле этого женского тела, внести хоть немного романтики в мое слишком мирное существование.

– Надо позвонить жене, – пробормотал я.

Эльвира оторвалась от меня и заставила себя улыбнуться:

– Ну конечно, она же будет беспокоиться, отчего вас так долго нет.

Я ждал не такого ответа и потому решил пойти ва-банк. Будь что будет!

– Собственно, торопиться некуда. Она не ждет меня так рано, – соврал я.

– Тогда я пошла к плите!

– Уже? – Я попытался ее удержать.

– Ой, Николя, как вы меня огорчаете!

– Чем же?

Она уже стояла, и я, оставшись сидеть, съежился под ее суровым взглядом.

– Скажите, ведь вы не из тех мужчин…

– Конечно, не из тех! – поспешно ответил я, понятия не имея, что, собственно, она имеет в виду.

– Вот и прекрасно!

Ее лицо разгладилось, и она позвала меня за собой. На мгновение у меня вспыхнула надежда, что мы перейдем в спальню, но пришлось довольствоваться просторной кухней в стиле хай-тек с освещением, как в морге.

– Может, сварить макароны? – предложила Эльвира.

– Отличная мысль. А у вас есть помидоры и чеснок? Я знаю рецепт совершенно замечательного соуса.

– Идет! У меня в холодильнике бутылка розового вина. Вот и устроим пир!

Все это было очень мило, но я рассчитывал совсем не на то. Нарезал помидоры теми же руками, которые только что пылали, прикасаясь к ее телу, раздавил несколько зубчиков чеснока, нагрел сковородку…

За все это время в поведении Эльвиры не проявилось ничего такого, что позволяло бы надеяться на новое сближение. Ее спокойствие меня возмущало. Теперь ее улыбка казалась мне куда менее щедрой на обещания, чем недолгий прилив грусти.

– Мне очень повезло, что я вас встретила, – внезапно заявила она.

У меня сердце заколотилось.

– Могу ответить тем же, – произнес я голосом, который очень хотелось бы сделать намного тверже.

Я убавил огонь под сковородкой и, освободив тем самым руки, повернулся к Эльвире с намерением поцеловать ее наконец так, как мечтал с того самого родительского собрания. И уже потянулся было обхватить ладонями ее прелестное лицо, когда она ровным голосом повторила слова, которые только что привели меня в недоумение: