Читать книгу "Сердце матери - Мари-Лора Пика"

— По дому. Мы с Матье помогали ему ремонтировать стены. Мы держали планки, пока он забивал гвозди.

Глаза Тибольта горели. Пинье сделали ему подарок, которому он не мог не обрадоваться. Жиль никогда ничем не занимался с детьми, у него не хватало терпения. Я почувствовала огромное облегчение оттого, что все прошло хорошо, но передышка была непродолжительной. Вечером они разошлись не на шутку.

— Матье, будь осторожен с ящиком для игрушек, ты его перевернешь!

Он тут же схватил голубой ящик от «Пауэр Роджерс» и вывернул его передо мной, раскидав все игрушки по полу гостиной.

— Матье, Тибольт! Аккуратнее в душе, не надо расплескивать воду!

Естественно, они затопили ванную комнату. Даже Жюли разговаривала со мной вызывающим тоном. Обычно я укладывала их спать в девять часов, но в тот день сделала это в семь: я валилась с ног от усталости, и они испортили вечер, которого я ждала все выходные. Думаю, они по-своему отомстили мне. На следующий день вечером к нам зашла Валери, и я рассказала ей о поведении детей. Когда Жюли, Тибольт и Матье вернулись из школы, Валери сделала им выговор, и они отлично все поняли. Видимо, им просто нужно было выразить свой протест против моей болезни и всего, что с этим связано. В тот вечер они отлично себя вели.

И это было счастьем, потому что неделя выдалась изнурительной. У меня очень болела спина, и доктор Пико выдал мне направление на повторное обследование.

— Мадам Мезоннио, метастазы в позвоночнике распространяются. Вам следует поберечь себя, а самое главное — вам больше нельзя поднимать тяжести.

Тяжести включали в себя Марго. Удрученная, я отправилась за советом к Кариму. Он высказался очень четко:

— Мари-Лора, если позвоночник не выдержит, ты не сможешь ходить… Пообещай мне, что больше не будешь носить Марго на руках.

Легче сказать, чем сделать! Моей крошке было всего два года, ее следовало постоянно брать на руки, кормить, купать, одевать… И потом, как я могу отказать своему ребенку в ласке? Она постоянно требовала, чтобы ее взяли на руки! Я поговорила с Валери, и она сделала единственно разумное предложение:

— Послушай, Мари-Лора. Пока мы ожидаем решение Организации, я могу взять Марго уже сейчас, добровольно.

— Хорошо.

Я обдумывала эту проблему неоднократно и пришла к выводу, что другого выхода нет. В тот же вечер, 22 ноября, Марго отправилась к Валери и Жану-Марку, насовсем. Все это казалось мне странным, но я знала, что приняла правильное решение. Тем более, что они жили недалеко от меня, а Сесилия постоянно ездила между моим домом и домом Пинье. К тому же они часто заходили по вечерам на чашечку кофе, чтобы я могла как можно чаще видеть дочь.

Две недели спустя контракт, подписанный Организацией по защите прав матери и ребенка, официально подтвердил, что Валери и Жан-Марк Пинье становятся приемными родителями моих детей. Контракт вступал в силу сразу же, а значит, если этого потребует состояние моего здоровья, дети отправятся к своим приемным родителям в любой момент. Сотрудники Организации социальной помощи детям наведались ко мне и к Валери, чтобы осмотреть дома и побеседовать с детьми. Вместе мы составили график визитов, чтобы дети постепенно привыкали к новой обстановке. Было решено, что два дня в неделю Жюли, Тибольт и Матье будут проводить у Пинье: с вечера воскресенья до утра среды. Я не посчитала нужным советоваться с ними: если бы я их послушала, они остались бы со мной до конца. Я просто сделала то, что казалось мне лучше для них.

На этот раз Тибольт не был таким сговорчивым и с недовольным видом объяснил, почему не хочет ехать к Валери и Жану-Марку. Основная его жалоба касалась купания:

— У них надо принимать душ каждый день!

Дома дети принимали душ через день. Эта деталь меня позабавила. Ведь самое главное, что контакт налажен: каждый раз, когда Валери и Жан-Марк заходили к нам вечером, Жюли охотно их целовала, да и мои сыновья радостно их приветствовали. Тибольт привыкнет к ежедневному душу, я в этом не сомневалась. Жюли тоже не захотела ехать к ним.

— Можно, я останусь ночевать у Сесилии?

— Почему?

— Просто мне так больше нравится…

У меня не хватило духу сказать «нет», так как я догадывалась о ее страхе, у которого не было имени, и в этот раз решила отправить только сыновей. В воскресенье вечером я отвезла Тибольта и Матье в их второй дом. Они шли туда без особой радости, но и не роптали. Вернувшись домой, я сразу почувствовала, что кухня слишком пустая. Не первый раз дети где-нибудь ночевали, но один или двое из них всегда оставались дома. На этот раз я была совсем одна, и мои дети ночевали в доме другой семьи, в километре от меня. К счастью, в тот вечер я была слишком уставшей, чтобы раздумывать над этим. Я рано легла в постель, и страх, сжимавший мне горло, исчез с первым же зевком перед телевизором. На следующее утро я вновь нашла то обстоятельство, что не нужно вставать на рассвете, очень приятным. Я прекрасно понимала, что мне действительно нужен отдых: малейшее действие утомляло меня, причем гораздо быстрее, чем раньше. Утром я спокойно пила кофе, когда зазвонил телефон. Это была Сесилия:

— Мари-Лора, мне позвонили из школы. Директор сообщила, что у Жюли болел живот и «где-то в районе сердца». Она попросила меня приехать и забрать ее.

— Ты привезла ее к себе?

— Да, я уложила ее в постель, все в порядке. Кажется, это просто приступ страха.

— Может быть.

— Хочешь, я привезу ее к тебе?

— Это невозможно: у меня консультация с врачом.

— Хорошо. Не волнуйся, я о ней позабочусь.

— Только держи меня в курсе дела.

— Конечно.

Моя Жужу… Такая спокойная и нежная. Скоро ей исполнится двенадцать лет, она уже меняется, но сама этого еще не замечает. Я вижу, как ей нравятся все эти девичьи штучки вроде прикольных нарядов и украшений. У нее уже проколоты уши, и я знаю, что она подумывает о косметике, хотя еще слишком юная для этого. Все дело в том, что у нее, как и у меня, очень чувствительная кожа. Как-то раз подружка ее накрасила, так Жюли стала красной, как вареный рак, и мне пришлось везти ее в неотложку!

Однажды, когда я, как обычно, выдала очередную дурацкую шутку, Карим сказал:

— Мари-Лора, ты просто фонтанируешь юмором! С тобой исчезнет целая династия.

— Нет! Я унаследую мамин талант к глупостям, — тут же вмешалась Жюли.

Хотя она редко делает глупости… Моя старшая дочь прилежная ученица, которая дома часами сидит перед компьютером, зависая в чате. Из четырех детей именно она, несомненно, лучше всего понимает, что произойдет. Благодаря ее рассудительности, «взрослым» размышлениям и искренности складывается впечатление, что она воспринимает сложившуюся ситуацию достаточно зрело. Думаю, она принимает близко к сердцу свою роль старшего ребенка и старается быть примером для подражания.