Читать книгу "Стальной рассвет. Пески забвения - Сергей Лобанов"

Как раз в последнем Жункей, наслышанный о леденящих кровь легендах руин, очень сильно сомневался. Ещё не отойдя от испуга, купец согласился, мысленно вознеся молитву богам, не пожелавшим его смерти, и также мысленно ругая телохранителей за их угрюмость и молчаливость. За то, что они ничего не объяснили, свернули в сторону города, напугали до смерти. Будто не он нанял их, а они едут сами по себе и разрешили ему присоединиться. С этими несносными колмадорийцами никакого сладу: один бросает всё и устремляется за девчонкой, эти двое сами себе на уме, захотели свернуть — свернули…

То ли дело эсмáнты — народ Римара Жункея. Они всегда были торговцами, умными и расчётливыми. Редкий эсмант бывал беден, потому как почти каждый умел заработать звонкую монету и самое главное правильно распорядиться ею, чтобы принесла ещё бóльший доход. Эсмантам голова дана, чтобы думать. Когда нужно, они говорят, а когда не нужно говорить, они молчат. Зачем боги дали головы колмадорийцам, не понятно. Наверное, для того чтобы рты выкрикивали победные кличи, ругательства и угрозы.

Накрытый хаосом мыслей, купец положился на удачу, никогда не оставлявшую его, и уже загоревшийся азартом нового, непознанного, да ещё и будоражащего кровь жутковатыми легендами о неупокоившихся тенях мертвецов разрушенного города.

Глубокий и широкий крепостной ров когда-то наполняла вода. Теперь же он пересох, берега стали не столь круты и заросли травой и кустарником. За рвом виднелся давно осевший и уплотнившийся тоже заросший земляной вал, а за ним просматривалась груда покрытых лишайником и мхом камней от крепостной стены. Кое-где на камнях сумел укрепиться всё тот же кустарник, раскинувший колючие веточки с мелкими листьями. Повсюду запустение, наполненная тревогой тишина, довлели минувшие столетия и особое ощущение сотворённого когда-то зла, не рассеявшееся даже спустя века.

Напрасно Жункей надеялся, что телохранители не станут преодолевать ров и заезжать за разрушенную стену. Они именно так и поступили, выбрав наименее глубокое место для проезда, и совершенно равнодушно, в отличие от купца, направляя лошадей в городские развалины.

«Этих парней ничем не проймёшь! — в смятении размышлял Жункей, исподтишка поглядывая на спутников, сохраняющих мрачное спокойствие под стать древним руинам. — Неужели они вообще ничего не боятся? Ведь должно же быть что-то, способное их напугать? Или они так часто встречались со смертью, что уже свыклись с её холодным дыханием? И всё же стоит признать, с ними мне гораздо спокойнее и в то же время страшно. Кто разберёт, что у них на уме? А ведь я даже не знаю имён этих парней…»

Меж тем темнота совсем сгустилась. Спешившись, путники достали из седельных сумок немудрёный дорожный провиант из сушёного мяса, ржаных лепёшек и воды в небольших бурдюках из шкуры ягнёнка. Затем стреножили лошадей и отпустили, предоставив возможность самим искать пропитание в виде невысокой травы, пробивающейся из-под каменных фундаментов и стыков мощёных булыжником кривых улочек, с лежащими по сторонам унылыми развалинами.

Все трое устроились у обвалившейся стены, заросшей мхом. Тем самым путники прикрыли спины от возможного нападения. Костра не разжигали — вечер был душным, да и готовить на нём никто не собирался, все обходились простой пищей, запивая её водой.

Кругом было почти тихо, только далёкое рычание хищников и жалобные крики их жертв нет-нет, да и разносились в темноте.

Силуэты разрушенного города на фоне звёздного неба выглядели особо пугающе. Но это ощущение напряжённости испытывал лишь Жункей, невольно вздрагивая от внезапно разрывающих тишину криков шакалов и воя волков. Вместе с купцом заметно нервничали и лошади, чуя хищников. Они фыркали, стук подков по булыжникам при неловком перемещении из-за стреноживания дробился, пропадая в городских развалинах.

Спутники купца никак не реагировали на доносящиеся жутковатые звуки, сосредоточенно разрывая крепкими зубами куски сушёного мяса, запивая водой, морщась, словно пили отраву. Жункей ещё перед отправкой поставил жёсткое условие — в дороге никакого эля. Только вода.

Сразу после скудного ужина наёмники начали укладываться, расстелив войлочные скатки. На удивлённо-вопросительный взгляд купца, один ответил, что здесь бояться некого. Кроме того, они спят очень чутко, так что господин может спокойно отдыхать. Убить его, а тем более себя телохранители никому не позволят.

Ответ наёмника Жункею очень не понравился, но возразить этим хмурым парням он не решался, в который уже раз мысленно прокляв своего управляющего, подсунувшего таких самовольных и независимых телохранителей. Не спать всю ночь купец посчитал неразумным. Положившись на судьбу, он разложил скатку и устроился насколько это возможно поудобнее, давая уставшему телу отдых.

Он ещё долго лежал без сна, никак не шедшего, несмотря на усталость. Глядя на звёзды, Римар ловил чутким слухом все подозрительные звуки, сжимая рукоять кинжала. Успокаивало, что парни часто открывали глаза, также чутко вслушиваясь в темноту, потом снова смыкали веки. И было непонятно, то ли спят они, то ли просто лежат с закрытыми глазами.

Постепенно, как это бывает, незаметно для себя Жункей уснул. В беспокойном сне виделась дорога, лошадиная холка, медленно проплывающие по сторонам однообразные пейзажи.

Проснулся Римар, как от толчка. Ещё толком не осознав себя, выхватил кинжал, дико озираясь. Но никто не нападал, телохранители — провалиться им в Эрид! — безмятежно дрыхли, похрапывая. Кругом стояла абсолютная тишина, не слышалось даже фырканья лошадей, стука подков, рыков диких зверей.

Вдруг купец почувствовал, что его будто зовёт кто-то. Холодок прокатился по телу. Он скосил глаза на спящих наёмников и вновь не столько услышал, сколько почувствовал, как кто-то зовёт тихим проникновенным шёпотом, от которого кровь стынет в жилах:

— Римар Жункей…

Торговец почувствовал, как остатки седых волос на почти лысой голове зашевелились от ужаса. Он припомнил все легенды и сказания о тенях мёртвых, не нашедших упокоения. Ему хотелось позвать спящих телохранителей, но язык будто онемел, а тело против воли встаёт и идёт на зов.

— Я призываю тебя, Римар Жункей…

Купец, забыв по кинжал, пошёл на зов, ещё не понимая, откуда он исходит. Он брёл как во сне по кривой улочке и его шаги не разбудили наёмников, но Римару это уже не казалось таким возмутительным, вся его сущность подчинилась таинственной силе, ведомый ею он двигался, углубляясь в развалины города.

Как далеко он прошёл, купец не смог бы сказать, чужая воля руководила им, не позволяя что-то анализировать, самостоятельно принимать решения. Когда неведомая сила заставила остановиться, Жункей словно ещё раз проснулся, осматриваясь с расширенными от ужаса глазами. Кругом лежали развалины храма, стоявшего когда-то на большой площади, сейчас заросшей бурьяном. За площадью кое-где на фоне звёздного неба чернели обломки стен.

Внимание Римара привлёк некий свет, струящийся из груды камней в звёздное небо. Задрожав всем телом, он затаил дыхание, заворожено глядя на свечение непонятной природы.