Читать книгу "Мама - Алексей Гравицкий"

Сэд скривился, но промолчал.

– Передам сегодня, – успокоил его Вячеслав.

– Спасибо. – Сэд благодарно потряс протянутую руку.

18

Машина стояла там, где ее оставили. Нетронутая, словно во всей округе либо жили праведники, либо никто не жил вовсе.

– Надо же, не посягнули на чужую собственность, – восхитился Анри. – А обещали, что от машины только груда металлолома и останется.

– Тебе и байкеров обещали в виде пещерных дикарей, а предъявили высокообразованного коммерсанта-философа. И посетители у него тоже люди весьма культурные, под себя не гадят.

– Ты тоже заметил? – обрадовался Анри и покосился на автоматчицу. – Эх, кругом обман.

– Никакого обмана, – огрызнулась Жанна. – Я вам выродков не обещала. Вполне вменяемые люди. Вот если бы кто-то из вас на их байки позарился тогда…

– А мы, значит, не вполне вменяемые выродки? С чего нам на их мотоциклы зариться? Не, ты слыхал, беспредельщик, какого о нас тут мнения?

Слава молча открыл машину, захлопнул дверцу за севшей на заднее сиденье Эл. Проститутка была молчалива. Вообще все больше в последнее время уходила в себя. А когда Анри и Жанна начинали очередную перепалку, так и вовсе молчала в тряпочку.

– Хорош трещать, – вместо ответа бросил Слава. – Садитесь, поехали.

Анри плюхнулся вперед, рядом с водителем, Жанна полезла назад.

– Куда едем? – хлопнув дверью, поинтересовалась автоматчица.

– Сперва к монахам, потом, бог даст, к президенту. Там разберемся.

– К президенту, к президенту, – проворчал Анри, становясь похожим на старого охрипшего попугая. – У тебя навязчивая идея, беспредельщик, ты знаешь?

– Знаю, – кивнул Вячеслав и надавил на газ с такой силой, что болезненно заверещал мотор.

19

Ни черта он не знает, этот гребаный наместник.

Отец Юрий сидел на траве, напротив наместника, среди других отцов Святой Церкви. Только если отцы ловили каждое слово его святейшества, мимо Юрия эти слова проплывали с той неспешной уверенностью, с какой река огибает утес. Мысли его были далеко от проповедей Божьего наместника.

Да, совершенно точно, он ничего не знает и ни о чем не догадывается. Вот только время упущено. Человек, с которым он должен был встретиться, не дождался его в назначенном месте, и как теперь он строит свои планы – неизвестно. А планы того человека – их общие с отцом Юрием планы.

Положим, что тот человек теперь затаится и даст о себе знать через какое-то время. А если нет, тогда остается лишь ждать. Без поддержки извне отцу Юрию с наместником не справиться. Даже если его святейшество подставится, подведет себя под монастырь, все равно часть братства Святой Церкви пойдет за проштрафившимся наместником, а не за новым лидером. И тогда начнется резня, а этого допустить никак нельзя. Значит, ждать.

Бог велит быть терпимым и терпеливым. Сейчас он посылает отцу Юрию испытание. Значит, надо набраться терпения и ждать. Молиться и ждать. Рано или поздно Господь услышит его, и тогда все беды разрешатся. Тогда явится знак божий и…

Наместник замолчал, повернул голову. Вслед за ним завертели головами и отцы Святой Церкви. Через лужайку к ним бежал брат Борис. Тот самый, что накануне подловил отца Юрия возле границы.

Увидав, что цель близка, брат Борис сбавил темп. Дыхание его сбилось, он тяжело дышал. Рука мяла рясу возле сердца. Оставшееся расстояние он преодолел не спеша.

– Ваше святейшество, – обратился он к наместнику. – Позвольте говорить.

Наместник величественно качнул капюшоном. Отцы основатели с интересом следили за молодым монахом.

Брат Борис перевел дыхание и заговорил торопливо:

– Четверо неверующих в Господа нашего пересекли предел.

– Каждый может прийти в обитель Божию, – глухо откликнулся наместник. – Единожды прийти к Богу и единожды уйти. Ты знаешь правила, брат мой.

– Да, ваше святейшество, но среди пришлых люди грешные, вершившие страшные грехи, нарушавшие заповеди Божии.

Брат Борис замолчал, ожидая ответа. Молчали и отцы Святой Церкви. Юрий подался вперед. Интересно, что скажет на это наместник.

«Если только даст шанс зацепиться, клянусь Богом, я этого шанса не упущу», – метнулось в голове отца Юрия.

– Господь отпускает грехи тем, кто раскаивается в них и встает на путь праведный. Ты знаешь правила, брат мой. Единожды переступить предел и прийти к Богу может каждый, какими бы тяжкими ни были грехи его. Единожды уйти от Бога волен каждый из пришедших сюда, но вернуться к Богу из мира хаоса он не властен, ибо отринут Богом.

– Я знаю, – тихо проговорил Борис.

– Тогда зачем ты бежал сюда столь поспешно и нарушил нашу беседу?

– Среди переступивших предел есть люди не принадлежащие по крови к богом избранному народу. Люди, чья кровь после смерти вскипит адским пламенем.

Борис снова смолк, по толпе святых отцов прошел легкий шепоток. Все смотрели на наместника, но тот безмолвствовал.

«О как, – подумалось Юрию, – стало быть среди этих несчастных пришлых есть нерусские. Вот он, хороший повод для начала. Если только наместник сейчас сделает ошибку. Эх, почему же я не встретился вчера с тем человеком?»

– О чем ты говоришь, брат мой? – тихо спросил наместник. Так тихо, что даже капюшон не шелохнулся.

– Среди них француз полукровка, – сказал, как сплюнул, Борис. – И в чистоте крови других я тоже сомневаюсь.

Теперь все молча смотрели на наместника, ждали решающего слова.

– Господь избрал русский народ своим народом не для того, чтобы мы по добродушной и простодушной глупости пускали к Господу каждого встречного, – не выдержал все же отец Юрий. Даже если это ничего не даст, все равно всем и каждому теперь видно, что он за Господа готов спорить даже с его наместником. – Всякий нечистый кровью…

– Вы пустили этих людей в чертоги Святой Церкви, брат мой? – обратился наместник к Борису, не обратив внимания на слова отца Юрия.

– Да, ваше святейшество. Их проводили в храм Господа нашего на суд Божий. На ваш суд.

– Значит, на то была воля Божия, – шелохнулся капюшон наместника. – Не так ли, отец Юрий?

Подловил, сволочь, пронеслось в голове злое.

– На все воля Божия, – сердито пробормотал Юрий.

20

По сути, их могли не пропустить, могли завернуть. Вот только прозевали тот момент, когда «фольксваген» приблизился к пределу. А когда спохватились, было поздно. Сопротивляться вдвоем против четверых на машине и при оружии было трудно. Потому, состроив чужакам улыбку, брат Борис отправил своего напарника проводить пришлых в храм. А сам поскакал строить из себя простачка перед его святейшеством.