Читать книгу "Сын Авонара - Кэрол Берг"

Дождливым днем, спустя пять дней после праздника, я принимала участие в погребении герцога Гамерсийского, жизнерадостного престарелого выпивохи и сквернослова, одного из старых друзей моего отца. Злые языки поговаривали, что для своих шестидесяти семи лет он слишком любил праздник Лоз. Томаса на погребении не было, он участвовал с Эвардом в кампании против Керотеи. Мартин присутствовал, сидел на холодной каменной скамье храма Аннадиса вместе с Тенни. За семь месяцев, прошедших со дня коронации Эварда, я впервые видела их. Ни один не взглянул на меня.

После доводящих до исступления часов песнопений и рассказов, после которых Близнецы должны были признать заслуги старца и внести его в список земных героев, все вернулись в городской дом герцога на поминки. Хотя больше всего на свете мне хотелось броситься в объятия Мартина и расспросить обо всем, я последовала примеру кузена. Сам он присоединился к группе солидных, незнакомых мне мужчин, не делая попыток подойти ко мне. Тенни быстро ушел, поговорив только с вдовой и больше ни с кем. Когда я сама прощалась с герцогиней, лакей вручил мне традиционную памятную открытку, сложенную так, что на внешней стороне оказались герб герцога и его послужной список, а внутри — генеалогическое древо. Только вернувшись домой, печальная и одинокая, я обнаружила, что внутри моей открытки лежит тонкая полоска бумаги. Подписи не было, но после двух лет чтения конспектов по законодательству я легко узнала почерк Тенни. Казалось, что текст послания составляют случайно подобранные философские изречения, но мне их выбор показался совсем неслучайным.

Мудрость прекрасного пола очевидна.

Безопасность путника — в долгом отсутствии.

Четверых недостаточно для настоящей дискуссии.

Из первой строки следовало, что Мартин считает правильным, что я не появляюсь в Виндаме. Интересно, есть ли у него более весомые доказательства моей мудрости по сравнению с теми, что были у меня. Я руководствовалась лишь инстинктом.

Вторая строка дала мне понять, что Кейрон ушел. Я не могла решить, что труднее: представлять его в далеких неведомых землях или же знать, что он в Виндаме, совсем близко, но мне вход туда запрещен. Мысли, что он может никогда не вернуться, я не допускала. Только не после розы.

Третья строка говорила, что по мне скучают, и от этого стало особенно тяжело.

Летом распространилась удивительная новость о помолвке Эварда и дочери Дагоберта, последнего валлеорского короля. Это был блестящий ход со стороны Эварда, узаконивающий власть Лейрана над Валлеором. Принцессе Мариель было шестнадцать, ее «укрывали» в дальнем монастыре с того дня, когда у нее на глазах была обезглавлена вся ее семья.

Обычно лейране не казнили женщин в память о священной жене Арота Мане, которую пощадили чудовища земли и небес, бившиеся в Началах с Аротом. Но для королевы Валлеора сделали исключение. Когда головы ее мужа и сыновей еще сжимали в руках палачи, королева Маргарет поклялась лечь с первым попавшимся валлеорцем, не важно, знатным или нет, и тогда ребенок мог бы стать гораздо более законным претендентом на престол, чем любой лейранский король. Ее обезглавили тут же. Но дочь король Геврон разрешил оставить в живых, если ее надежно запрут в монастыре и запретят даже смотреть на мужчин. Может быть, даже жизнь с Эвардом окажется лучше заключения в подобной тюрьме и отсутствия жизни вообще.

Свадьба состоялась в конце лета. Светловолосая девочка тонула в роскошном наряде, который Эвард счел подходящим для его невесты. Она была невысокой и тонкой, с вытянутым худым лицом и огромными, постоянно моргающими глазами. Она ни на кого не произвела впечатления. Я пожелала ей терпения и самостоятельности, похоже, ей нужно и то, и другое.

Томас, разумеется, присутствовал на церемонии, как всегда великолепный и, кажется, нисколько не лишившийся из-за моей глупости расположения Эварда. Он уже семь раз выступал в качестве защитника Эварда, и о нем говорили, будто он непобедим. Когда я столкнулась с Томасом возле стола с напитками, его лицо словно окаменело. Он развернулся на каблуках и отошел. Здесь ничего не изменилось. Дарзид, как всегда находившийся рядом с ним, поклонился, но не ушел вслед за Томасом. Он хотел заговорить со мной, но я вежливо извинилась и ушла, прежде чем он успел произнести хоть слово. Мартин тоже был среди гостей. Он приветствовал меня официальным поклоном, а затем вернулся к прерванному разговору. Значит, еще не время.

Второй год правления короля Эварда

Во вторую осень моего «затворничества» мне исполнилось двадцать три. В свой день рождения я рано вернулась домой, чувствуя себя не более одинокой, чем в толпе людей, с которыми я не имела ничего общего. Мне все больше нравилось музицировать, и я решила отметить этот день таким образом. Когда Жуберт открыл мне дверь, он указал в сторону библиотеки.

— Прибыл подарок для вас, госпожа. Я отнес сверток в библиотеку. Я вернусь зажечь лампы, как только повешу пальто.

— Не нужно ламп. Я просто немного поиграю.

Я вошла в темную библиотеку, гадая, кто же из знакомых вспомнил о моем дне рождения. На полированном столе лежал длинный узкий сверток из тонкого зеленого шелка, перехваченный золотой лентой. Сердце бешено заколотилось. На этот раз роза оказалась белой с розовым налетом по краям лепестков, хрустальная капля росы сверкала на ней слезой радости. Я стояла у камина, вдыхая сладкий аромат и упиваясь совершенством цветка, а еще больше — его значением.

— Я не знал, какие тебе нравятся больше, красные или белые, — голос шел из кресла в углу, — а испытав на себе силу спорщиков Виндама, я меньше всего на свете хотел бы вызвать твой гнев, строя беспочвенные предположения. И я подумал, что лучше всего прийти самому и узнать.

Я отвернулась, не обращая внимания на впивающиеся в пальцы шипы, и из тени в углу вышел чародей, подаривший мне в день рождения исполнение желаний.

8

— Эрен, кто ты?

Молодой человек отвернулся. Он не увидел того, что он сделал, и не услышал моего настойчивого вопроса — он в ярости швырял вниз с холма камни.

Я глубоко вдохнула и подошла, чтобы взглянуть на кинжал.

Якопо запричитал:

— Не трогай его! Огонь демонов, Сейри! Там нет никакого разлома, ничего.

— Все хорошо, Яко. Все кончилось.

Но ничего хорошего не было. Глаза меня не обманывали. Лезвие кинжала прочно засело в твердом камне.

— Эрен, — снова позвала я.

Взволнованный и красный, он выронил камни и подошел ко мне. Я указала на нож, он пожал плечами, нисколько не удивленный. Во что, ради всего святого, я ввязалась? Отрицать реальность произошедшего стало еще сложнее, когда Эрен выдернул нож из камня. Никакой отметины на камне, ни трещины, ни царапины, само оружие тоже не поцарапалось и не погнулось.

Тем временем деревья затрепетали от усилившегося ветра, тени заплясали на вершине холма, прогоняя тепло. Послеполуденные летние грозы были обычным явлением в этой местности, хотя и более редким в засуху последних четырех лет. Но ни одна природная буря не заставляла меня так тревожиться. Меня вдруг охватил озноб, я поймала себя на том, что пристально вглядываюсь в горизонт. Самое странное, что, несмотря на висящий в небе прямо над холмом солнечный диск и отсутствие облаков, никто из нас не отбрасывал тени.