Читать книгу "Цена короны - Татьяна Серебряная"

— Все понятно, ваше светлейшество, дело государственной важности, — пробормотал Харадир, пытаясь придать голосу необходимую твердость. — Но обычай гласит: невесту до свадьбы лицезреть не дозволяется никому, кроме ее ближайших родственников, а также жениха и его родителей…

— Слушай меня, распорядитель, — епископ нагнулся, оперся на стол, и расстояние между ним и толстяком опасно сократилось. — Я повторю тебе исключительно из уважения к твоей должности и твоим заслугам. Как мне хорошо известно, лорд-регент не раздает должности людям, если они того не заслужили. И не чем-нибудь, а особыми способностями, необходимыми на занимаемом посту. А также чувством долга, верностью и неподкупностью. Иначе разговор с тобой был бы другим.

— Конечно, ваше светлейшество…

— Значит, говоришь, лицезреть невесту нельзя?

— Вы совершенно правильно поняли, ваше светлейшество. Ни в коем случае. Даже лицу, облеченному саном, если только оно…

— …не приходится ей ближайшим родственником.

— Именно так, ваше светлейшество.

— Похвальная бдительность, очень похвальная… Враги престола и Церкви могут быть повсюду. Бывает так: сидит человек в роскошном кабинете, отделанном синим бархатом, — и он верный слуга короны и лорда-регента. Но стоит лишь ему спуститься к нам, в подвал Инквизиции, — и там, среди голого камня, быстро выясняется, что никакой он не слуга, а шпион, продавшийся за золото Соултрада. Очень быстро выясняется, за какой-нибудь час.

Намек был более чем прозрачен. Именно синий бархат обтягивал стены кабинета, где происходил разговор. Евнуха била мелкая дрожь, и он лишь надеялся, что она ускользнет от пронзительного взгляда епископа. Напрасно надеялся.

— Любой распорядок можно нарушить, — промямлил Харадир. — По личному распоряжению лорда-регента, конечно…

— Лорд Адрелиан в отлучке, и ты это прекрасно знаешь, евнух. Ну так как, продолжим поиск врагов до его возвращения?

Харадир был одним из немногих — по пальцам одной руки сосчитать можно — людей, знавших о тайных прогулках лорда-регента по столице. Знал и то, что они зачастую растягиваются на полдня. Сколько он сумеет выдержать в подвале Инквизиции, если епископ и в самом деле исполнит угрозу? Час? Едва ли больше… А потом писцы, обслуживающие пыточных дел мастеров, заскрипят перьями — и обратной дороги уже не будет.

И все же евнух продолжал колебаться… И наконец выдавил:

— Н-не могу, ваше светлейшество. Нельзя…

Епископ подумал, что в упрямом толстяке мужества, пожалуй, поболее, чем у иных, имеющих в штанах полное мужское хозяйство. Наверное, он все-таки мог сломать евнуха, даже без обещанных пыток. Применив магию, например… Но не стал, напротив, позволил тому выйти из нелегкой ситуации без урона служебному долгу:

— Тогда сделаем так. Как я понимаю, там у тебя дверь в другую комнату? — епископ ткнул пальцем в сторону тяжелой малиновой портьеры.

Евнух закивал и принялся лихорадочно вытирать платком лысину. О существовании двери, ведущей из кабинета распорядителя в маленькую комнатку, а оттуда — на женскую половину дворца, знали очень немногие. И всех, кто об этом знал, почтенный Харадир мог перечислить, даже разбуди его среди ночи.

Епископ Коот в этом коротком списке не значился. До сегодняшнего дня.

— Так вот, евнух. Если ты приведешь ее высочество Амиллу, принцессу Кандии, в комнату, которая находится за той дверью… туда есть вход не только из твоего кабинета, верно?

Почтенный Харадир поймал себя на том, что уже в десятый раз промокает лоб и макушку скомканным платком. Он вжался в любимое кресло, но это не помогало. Казалось, взгляд глаз-буравчиков впивается в его рыхлую плоть.

Сайэр епископ знал про потайную дверь… Если разобраться, чем это грозило распорядителю сераля? Ничем. Но от осознания этого факта спокойнее не становилось.

— Дверь оставишь открытой, — продолжал епископ, расправляя на коленях концы пояса и словно не замечая ужаса евнуха. — Соответственно, ее высочество будет стоять по одну сторону шторы, я — по другую. Лицезреть невесту сквозь такую плотную ткань я не смогу… Ну, что скажешь, евнух?

Ответом был сдавленный стон, похожий на мычание теленка. Но явно утвердительный.

— Вот и славно. Так что никаких обычаев и предписаний мы не нарушим. Я просто задам ее высочеству несколько вопросов. А чтобы окончательно развеять твои сомнения и тревоги… Можешь не покидать этой комнаты и выслушать весь наш разговор.

* * *

Ждать пришлось недолго.

— Приветствую вас, ваше светлейшество, — тяжелая портьера немного приглушала звук, но голос невесты лорда-регента звучал вполне отчетливо. Епископ поднялся и неспешно подошел к двери.

— Шуами ан дар маю, ашалла .[1]

— Маю анна ан дар шуами, алламеи тарро. Фалами дар маю халарра анна то шарраэ .[2]

Епископ усмехнулся и покосился на евнуха. Тот неподвижно сидел кресле, словно оплыл, заполняя его своей тушей. На его гладком лице застыло то кротко-обреченное выражение, которое появляется у человека, который пережил тяжелую потерю и смирился с неизбежным. Расчет его светлейшества оказался точен. Он знал не только о потайной двери, но и о том, что распорядитель ни слова не понимал по-кандийски. Во всем дворце набралось бы от силы человек десять, понимающих этот язык, — включая самого епископа и лорда-регента, а умеющих мало-мальски объясняться, — и того меньше.

— Шарраэ ара туро ан халарро фаламаи, ато ар-зуабби то заввахи .,[3]— продолжал сайэр Хильдис, вновь поворачиваясь к двери.

Из-за портьеры послышался прелестный смех, похожий на журчание ручейка.

— И маю фалами зуаро ан ома те ар-заввахэ фалами .[4]

— Фарада дар ан заввахэ фаламаи зуаро ан ме, ашалла .,[5]— Хильдис Коот развел руками и отвесил поклон невидимой собеседнице.

Евнух вскинул голову и вперил в него затравленный взгляд. Неужели епископу под силу видеть даже сквозь тяжелую, плотную ткань?

Коот заметил это движение, коротко взглянул на Харадира и кивнул, одновременно прикрыв глаза. Толстяк шумно вздохнул, словно с его плеч упала огромная тяжесть. Этим едва заметным кивком епископ давал понять, что не собирается нарушать уговор.