Читать книгу "Аргентинское танго - Елена Благова"

Она просто очень хотела танцевать.

И очень хотела ребенка.

Для этого ей надо было просто жить. Жить — и больше ничего.

Она видела мрачный, стриженый затылок черноволосого шофера. Она знала эту страну — она бывала здесь на гастролях с Иваном. Здесь говорили на ее родном языке. И немного — на португальском. Может быть, где-нибудь, в каких-нибудь кварталах, здесь можно услышать и русскую речь. Что делает иностранец, попавший в незнакомую страну? Он выучивает первым делом простые слова, насущные фразы: чтобы купить хлеба и молока, чтобы найти нужную улицу в городе. Для этого существуют разговорники, оттуда можно выудить простые вопросы и простые ответы. А большего и не надо. Они так много летали с Иваном по свету, что не только не было охоты учить языки стран, где они танцевали — все языки сплетались, сливались в один, клекочущий и гогочущий, животный, птичий, человечий ли, скотный ли двор. Она не рискнула заговорить с шофером. Что она могла сказать ему? «Как здоровье? Как живете? Спасибо, что довезли?» Он затормозил машину у огромного, мрачно-серого здания со странно маленькими окнами. Будто безглазый дом. И все окна задернуты черными шторами — она разглядела из окна такси.

— Выходите, — скупо обронил шофер. — И прощайте.

«Он сказал „прощайте“, а не „до свиданья“, — смятенно подумала Мария, щурясь сквозь черную вуаль на железную дверь над низким каменным крыльцом.» Она поднялась по ступеням. Рука поднялась, чтобы нажать кнопку звонка. Железная дверь распахнулась наружу. Она вошла, и дверь с лязгом закрылась за ней.

Одетый в камуфляж высокий человек, ни слова ни говоря, повернулся, сделав жест, чтобы она следовала за ним. Он пошел по темному коридору, еле освещенному тусклыми плафонами высоко под потолком; она — за ним. Они шли долго по мрачным коридорам, и у нее все больше кружилась голова. Наконец человек в камуфляже остановился перед железной дверью, всунул ключ в замок, толкнул дверь рукой. Снова сделал жест: проходи. Она прошла в комнату. Огляделась. Она поняла, что это будет ее спальня.

Все верно, она должна была здесь где-то жить.

Теперь, на этот месяц, эта камора… эта камера с голыми стенами, железным шкафом для одежды и белья, железным квадратом стола, привинченного к полу, черным холодильником и железной кроватью с панцирной сеткой, как в больнице или в тюрьме, будет для нее домом. Она зажмурилась под вуалью. Солдат, встретивший ее, по-прежнему ни говоря ни слова, повернулся и удалился. Мария закрыла дверь на замок, повернув ключ, и плашмя упала на кровать.

Она не знала, сколько прошло времени. В дверь постучали. Она вскочила, будто и не дремала вовсе. Рослый солдат в камуфляже стоял перед нею с подносом в руках. Поднос был уставлен едой. Она поблагодарила солдата, наклонив голову; он по-прежнему молчал. Она взяла поднос у него из рук, поставила на стол, обернулась и сказала по-испански: «Muchas gracias».

Солдат ушел. Она, не снимая шляпку, откинула ото рта, с подбородка вуаль и стала есть. Еда была простой, неизысканной — вареная картошка в миске, капустный салат, томаты, пара кусков жареной морской рыбы в металлическом судке, воняющей йодом и тухлыми водорослями, кефир, сок. Когда она, запрокинув голову, пила сок из стакана, в спальню кто-то беззвучно вошел. Мария обернулась, поставила стакан на железный стол. Вошедший был в генеральской форме. Его китель был весь усеян наградами, будто бы его владелец собрался на парад. Мария утерла губы. Генерал заговорил с ней по-английски. Она старалась понять все.

— Мы приветствуем вас, мисс Виторес, в нашей школе. Учтите, времени у нас с вами немного, а успеть надо многое. Режим здесь достаточно жесткий. Спать вам придется мало. — Он нехорошо усмехнулся. Мария рассматривала его сухое старое лицо, его тонко поджатые ядовитые губы. — У вас в комнате в любое время могут появиться наши инструкторы. В первую очередь вас будут учить читать карты и составлять схемы.

— Схемы… чего?..

Губы Марии внезапно пересохли. Она только сейчас осознала, в какую игру она втянулась против воли.

— Схемы расположения войск противника. Его военных баз. Складов его оружия и боеприпасов. Дислокаций и передислокаций. И многие другие схемы. В частности, — тонкие язвительные старческие губы улыбнулись, — вы должны будете назубок знать схемы наиболее действенных современных истребителей-бомбардировщиков. В том числе и невидимки — «Стеллс», и самолеты программы «Меру», и…

Старик замолк. Молчала и Мария. На миг ей показалось: в тюремной каморе школы для международных шпионов идут часы. Громко идут: тик-тик, так-так.

Или это стучало у нее в висках?

Или это… стучали… ее кастаньеты… ее кастаньеты для олы… для сегидильи… для сапатеадо… те, что она оставила там, в Москве…

— Так, хорошо, — сказала она сухими губами. — А еще?

— Еще вы должны будете в скором времени знать и различать типы кораблей и подводных лодок. Знать, чем опасна та или иная конструкция лодки или корабля. Та или иная модель пушки. Ракеты. Истребителя. Вас будут посвящать в новейшие разработки оружия, ведущиеся в крупных странах мира. Мир втягивается в новый виток насилия, и надо уметь противостоять насилию. Обезвреживать его.

— Насилием?..

Ее язык опередил ее. Старый генерал, откинув голову, как огромный старый кондор, прищурясь, сверху вниз, как со скалы, поглядел на нее острыми камешками глаз.

— Вопрос по существу. Разумеется, насилием. Вы правы. Ничем другим его не остановишь. С ворами надо говорить на воровском жаргоне, тогда они тебя поймут. Со смертью — на языке смерти.

— Почему… не любви?..

Он медленно повернул к ней все лицо. Теперь круглая, чуть расплющенная, с резьбой морщин, загорелая тарелка его лица находилась напротив ее лица, ее широко открытых под вуалью глаз.

— А вы что, монахиня, что задаете мне такие вопросы? Вас же прислал ко мне Беер?

— Я танцовщица.

— Танцовщица… Хм!.. Все равно. Хоть судомойка. Мне это все равно, откровенно говоря. С любовью в нашем мире дело плохо, видите ли, сударыня. А вы что, сами этого не понимаете? Вам недостаточно доказательств? Вам еще не объяснили? Сегодня вечером для слушателей фильм. Поучительный весьма. После занятий с инструкторами и ужина вас вместе с другими слушателями Школы отведут в кинозал. Советую вам смотреть это кино возможно более внимательно.

Генерал поднялся с железного стула с деревянным сиденьем, упершись руками в колени, кряхтя. Под кителем явственно обозначилось брюшко. Вдруг он сделал шаг к ней. Протянул руки. Она не успела отшатнуться. Он медленно, бережно снял с нее шляпку с вуалью. Положил на кровать. Нежно коснулся заскорузлым большим пальцем ее вспотевших, пахнущих соком губ.

Лучше бы она не смотрела этот фильм. Не смотрела, не смотрела!

Но у нее были глаза, и они глядели на все это сами. Без ее ведома. Не подчиняясь ее приказу.

Губы ее шептали: «Танатос, Танатос». Нельзя смотреть в его глаза. Зачем она в них глядит?