Читать книгу "Согрешить с негодяем - Кара Эллиот"

Внутренний голос посоветовал ему остановиться, но Лукас пренебрег им. Он знал, к чему ведет.

— Вы увидите, какое удовольствие можно получить, если время от времени ходить вообще без корсета.

Кьяра отшатнулась, словно обжегшись.

— Спокойнее, спокойнее, милая. — Ухмылка стала еще шире. — Я ведь не угрожаю вам. А то люди могут бог весть что подумать.

По глазам было видно, как она разозлилась, но все-таки продолжала держать себя в руках.

— Тогда, пожалуйста, держите при себе ваши непристойные замечания, лорд Хэдли.

— Существует огромная разница между непристойными замечаниями и легкой насмешкой, леди Шеффилд. Объяснить, в чем она заключается?

Кьяра покачала головой.

Лукас предложил ей руку. Зачем нужно было портить впечатление от вечера? — удивился он себе. Все шло так гладко. Однако один ее вопрос, и он почувствовал себя задетым за живое.

До недавнего времени Лукас не задумывался над тем, как живет. Живет как живется. Кутить в обществе бездельников типа Фарнема, Грили и Инголлза было весело. Было весело состязаться с ними в разного рода непотребствах.

Каждый за себя.

И что в этом плохого?

— Хэдли!

У подножия лестницы Лукас обратил внимание на группку гостей.

— В следующую среду мы устраиваем прием в честь дня рождения Эштона. Пообещайте, что придете. — Виконтесса Эштон была известна благодаря элегантной роскоши своих вечеров. Попасть туда было делом чрезвычайно трудным. После короткого колебания она добавила: — Вы тоже, леди Шеффилд.

Изумившись, Кьяра не нашлась что ответить.

— Мы с удовольствием придем, — ответил Лукас.

— Прекрасно. Я рассчитываю на вас. — С нескрываемым интересом виконтесса оглядела их, а потом вернулась к своим друзьям.

— Когда это вы успели стать таким уважаемым господином? — пробормотал один из джентльменов, стоявших возле гардероба, когда Лукас проходил мимо. — В следующий раз мы услышим, что вы, оказывается, ходите в церковь по воскресеньям.

— Боже правый, представьте себе Хэдли, шествующего по центральному проходу церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, — съязвил другой, имея в виду самое модное место в Лондоне для устройства светских свадеб.

Не обращая внимания на их смешки, Лукас махнул лакею, чтобы тот подал Кьяре накидку, и повел ее к выстроившимся в ряд каретам.

Кьяра перевела дыхание и не сказала ни слова, пока они шли до угла.

Лукас тоже хранил молчание. Если она разозлилась, то пусть идет к черту, мысленно вознегодовал он. Как она смеет подвергать сомнению или критиковать его образ жизни? У дамочки не должно быть никаких претензий по поводу сегодняшнего вечера. Это он все организовал. Она должна по крайней мере поблагодарить его, а не ставить ему в пример его друзей.

Распахнув дверцу экипажа, Лукас подсадил ее внутрь. В замкнутом пространстве сдержанное недовольство Кьяры стало более явным. Лакированные стенки кареты все теснее надвигались на него с каждым оборотом колес.

Как он ненавидел это ощущение несвободы, словно его связали по рукам и ногам!

— Если вы что-то задумали, сэр, я предпочту, чтобы вы высказались, а не таили это в себе, — произнесла Кьяра.

Не желая сознаваться в собственной слабости, Лукас, чтобы не выдавать внутренней борьбы, решил пойти в наступление. В конце концов, напомнил он себе, с его репутацией повесы и развратника все только и ждут он него, чтобы он потакал своим слабостям.

Значит, так тому и быть.

— Неужели? — ехидно улыбнулся он. — Я в этом сомневаюсь.

Кьяра поморщилась, что только подстегнуло его.

— Опять же решайте за себя. — Он подобрал ноги, и их бедра соприкоснулись. — Я ведь предупреждал вас, что из-за моих порочных привычек меня частенько посещают… неприличные мысли. Мне продолжать?

— Безнравственный человек!

— Разве я совершил что-то безнравственное?

Кьяра изумленно на него посмотрела.

— Но подождите немного — и увидите, на что я способен.

Кьяра попыталась отодвинуться, но он вцепился в складки ее подола.

— Отпустите меня, сэр, — прошептала она.

Он хмыкнул.

— Звучит прямо как строчка из романа мисс Радклиф. Там беспомощную героиню завлекает в мрачный замок развратный мерзавец, чтобы лишить невинности.

— Это не роман, а кошмар, — процедила Кьяра сквозь зубы.

— А вы не целомудренная школьница, которую должен спасти рыцарь на белом коне.

— Лорд Хэдли, — строгим тоном произнесла Кьяра.

Шелк зашуршал по кожаному сиденью, когда Лукас привлек ее к себе и большим пальцем провел по краю уха. Кьяра отбросила его руку.

— Прекратите!

— А так? — Он убрал прядь, упавшую на щеку.

— Я же сказала: прекратите!

— Значит, мне мало что позволено, верно? — Лукас вдохнул исходивший от нее аромат. В носу защекотало от сладкой вербены, смешанной с более тонким запахом чего-то, что он не мог определить.

— Вы ведете себя не по-джентльменски, сэр.

— Разумеется. Иначе я не сделал бы вот этого. — Лукас наклонился к ней. Мимолетный поцелуй, только чтобы позлить, а совсем не потому, что ему вдруг захотелось еще раз попробовать ее на вкус. Лукас едва коснулся губами ее губ.

— Хэдли…

Интонация была какой-то неопределенной. Вопрос? Может, приказ? Трудно было понять.

— …вы пьяны, — закончила она, поднося пальцы к губам.

— В стельку, — согласился он. — Я редко веду себя прилично, и это пагубно сказывается на моем разуме и теле.

Она судорожно сглотнула.

— Именно поэтому я не отвечаю за свои поступки.

Кьяра понимала, что должна испытать отвращение от поцелуя, но странная слабость парализовала ее волю. Она попыталась отодвинуться, но ее бросило в жар.

— Мм… — Это не она, это кто-то чужой издал такой непристойный, низкий звук. И губы явно уже не принадлежали ей.

Как иначе можно объяснить то, что она так жадно раскрыла губы навстречу его языку?

Нет, нет, нет! Тысячу раз «нет». После того первого свидания у нее в рабочей комнате, которое Кьяра расценила как греховное, она поклялась держать себя в руках, похоронить в себе все порочные желания. И что теперь? Теперь они вырвались на волю, как струя шампанского. Ощущение было мучительным и в то же время сладостным.

Лукас заключил ее в объятия, и она перестала сопротивляться. Сначала поласкала его язык легкими, осторожными прикосновениями. Осмелев, пососала нижнюю губу, удивляясь разнице между ее мягкостью и жесткостью в уголках рта, там, где уже отрастала щетина.