Читать книгу "Закон трех отрицаний - Александра Маринина"

Она улыбнулась собственным мыслям и полезла в карман заключами. Сейчас она пообедает, потом ей сделают массаж, потом она почитаетчто-нибудь приятное, а часиков в восемь примчится Коля Селуянов, она утром емупозвонила и сказала, что готова отчитаться о проделанной работе по изучениюежедневника Галины Васильевны Аничковой. Даже странно вспоминать, что всего тридня назад, в воскресенье, жизнь на даче Павла Дюжина казалась Насте невыносимойи тоскливой. Какая же она тоскливая, когда работы невпроворот, что с убийствомАничковой, что с собственными проблемами! Тосковать некогда.

Да, в общем-то, и незачем.

* * *

К полудню ситуация с убийством Юлии Халиповой приобрелаболее или менее законченный вид. Выяснилось, что накануне вечером Юлия вместесо своим любовником Константином Федоровичем Островским была в гостях узнакомых, точнее – у знакомого, бывшего каскадера, когда-то много снимавшегосяв фильмах Островского. Каскадер этот по имени Антон Кричевец показал, что гостиприехали около десяти вечера, было много съедено и немало выпито, впрочем, Юляпочти не пила, она была не в настроении, не то расстроена чем-то, не товстревожена, но ничего не объясняла. Предполагалось, что на обратном путимашину поведет она, посему Островский позволил себе выпить лишнего, а Юля,напротив, ограничилась всего несколькими глотками «Шабли».

Примерно в половине первого ночи ей позвонили по городскомутелефону. Юля с самого начала предупредила, что ждет звонка, но, так как у неееще днем начала садиться батарея на мобильнике, он мог в любой моментотключиться, а зарядное устройство лежит дома, она дала номер городскоготелефона Кричевца, поскольку знала, что вечером будет у него в гостях. Так вот,ей позвонили, разговаривала она из кухни, и о чем шел разговор, никто изприсутствующих не слышал. В комнату Юля вернулась какая-то, как выразилсяКричевец, переделанная, побледневшая, губы поджаты, и попросила у Островскогодать ей ключи от машины, мол, ей нужно ненадолго съездить по делу. Обещалавернуться минут через сорок, максимум – через час, ведь ночью дороги свободныеи пробок нет. И Островский, и хозяин дома были уже изрядно навеселе, жизньказалась им розовой и шелковистой, и они спокойно отпустили девушку, продолжаятем временем предаваться радостям застолья.

Через час Юля не вернулась, не вернулась и через два часа, ичерез три. Третьим человеком в квартире была близкая знакомая Кричевца, котораяпила не так много, как мужчины, и сохраняла относительную ясность мышления.Она-то и забеспокоилась первой, однако нетрезвые кинодеятели ее тревогу всерьезне восприняли, поскольку на часы не смотрели и течения времени не ощущали. Кпяти утра они наконец поняли, что Юля так и не вернулась, но списали это нанеобязательный и безответственный характер молодой актрисы. Сколько раз бывало,что она застревала надолго в каких-то случайных компаниях, хотя собираласьехать совсем в другое место и заниматься совсем другими делами. Мобильник у нееотключен, потому как батарея в конце концов села, а самой позвонить ей и вголову не приходит, ей всегда было наплевать на других.

Островского уложили спать в квартире Кричевца, сам Кричевецтоже прилег отдохнуть, утомленный борьбой со спиртным. Знакомая же Антона,иными словами – его любовница, или, как пишут в милицейских протоколах,сожительница, в десять утра потеряла терпение и стала звонить по телефону, покоторому дают справки о несчастных случаях, и в милицию. Ей предложилиназваться, дать свой адрес и телефон и сидеть дома в ожидании работниковмилиции, которые в самом ближайшем времени к ней подъедут, все объяснят изададут несколько вопросов.

Юлию Халипову нашли около половины шестого утра за Кольцевойавтодорогой. Она лежала рядом с открытой машиной Островского, на голове ее былполиэтиленовый мешок, привязанный обмотанной вокруг длинной шеи веревкой.Судебный медик осматривал ее в начале седьмого и с уверенностью заявил, чтосмерть наступила около двух часов ночи. Передняя часть автомобиля имелахарактерные повреждения, какие бывают, если машина на большой скорости сбиваетчеловека. Сразу же был сделан соответствующий запрос по телефону, и изполученного ответа сыщики сделали вывод, что Юлия Халипова в ходе своейзагадочной поездки «по делу» сбила женщину с ребенком и уехала с местапроисшествия, не остановившись и не оказав им помощи. Пострадавшие погибли.

Почему она не остановилась? Неужели наплевательскоеотношение к людям достигло такого чудовищного выражения? Или она была чем-тонапугана и спасалась бегством, и в этой ситуации любая остановка, любая заминкаугрожали ее собственной жизни?

Так, может быть, сплетни про второго могущественноголюбовника и его угрозы – не такие уж сплетни?

Господи, как голова раскалывается от всего этого… А неплюнуть ли на служебный долг и не смотаться ли в Болотники к Каменской? Пустьне по делу поговорить, так хоть воздухом подышать и душу отвести в легком,ничего не значащем трепе. А там, как-нибудь невзначай, и дельное соображениеполучить.

* * *

Коля Селуянов был прав, у людей аккуратных ежедневникдействительно является отражением и характера, и образа жизни. Чего стоят,например, одни только записи о днях рождений! Они встречались в ежедневникеГалины Васильевны Аничковой на каждой третьей-четвертой странице, стало быть,людей, которых она собиралась поздравлять, было не меньше ста человек. Настяприкинула, а скольких человек ежегодно поздравляет она сама, и цифра получиласьпросто смехотворной. А ведь только один этот показатель – свидетельство и внимательногоотношения к людям, желания сделать им приятное, и характеризует широту кругаобщения. Да уж, одинокой покойную Аничкову назвать никак нельзя.

Еще из записей следовало, что Галина Васильевна тщательноследила за собой, два раза в неделю посещала фитнес-центр, где занималась неменее двух часов, один раз в неделю ходила к косметологу, ежемесячно – кпарикмахеру и мастеру по маникюру (судя по времени, которое отводилось вежедневнике на визит к этому мастеру, Аничкова делала также и педикюр), раз вполгода навещала стоматолога и гинеколога. За десять месяцев минувшего года онатрижды ездила на неделю отдыхать за границу, каждый раз в разные страны, чтоподтверждали записи о визитах в посольства Германии, Италии и Чехии.

Что же касается ее деятельности в качестве кинезиолога, товыглядело это примерно так. Основная масса клиентов (или пациентов? Настя незнала, как правильно называть людей, прибегнувших к услугам Галины Васильевны)приходила к ней примерно по десять раз. Вероятно, курс требовал десяти сеансов,во всяком случае, так утверждала Изольда Валериановна, с которой Настя долгоразговаривала об Аничковой еще в госпитале. Некоторые пациенты приходили раз внеделю, некоторые – реже, раз в две недели, были и такие, которые посещаликинезиолога чаще, дважды в неделю. Некоторые ограничивались двумя-тремясеансами, некоторые и вовсе приходили только один раз, и потом их имя вежедневнике больше не появлялось. Впрочем, возможно, это были и не пациенты, алюди, встречавшиеся с Аничковой по другим надобностям. Хотя, скорее всего,все-таки это были пациенты. Аккуратная Галина Васильевна рядом с записью опервом визите всегда помечала, на кого ссылается тот, кто звонит и проситпринять, например: «15.30 – Татьяна Ващук (от Лидии Павловны)». И здесь же –контактный телефон этой самой Ващук. Благодаря такой тщательности Насте удалосьобзвонить всех, кто приходил на сеансы за неделю до 5–6 сентября и в течениенедели после этих дней. Ничего особо замечательного она не выяснила, Аничковаходила в театр, о чем рассказывала своей пациентке, но было это не 5–6, а 7сентября, и об этом есть запись на соответствующей страничке. В целом же всекак один утверждали, что Галина Васильевна беседовала с пациентами о них самих,а вовсе не о себе и уж тем более не о других пациентах, иными словами – ничегоим о своей и чужой жизни не рассказывала и ничем не делилась.