Читать книгу "Добрый человек Иисус и негодник Христос - Филип Пулман"

И снова Иисус не ответил ни словом, так что Пилат велел страже избить пленника. К тому времени даже во дворце слышны были крики толпы, собравшейся снаружи, и священники, равно как и римляне, опасались бунта.

— О чем они кричат? — осведомился Пилат. — Они требуют отпустить этого человека?

А на праздник Пасхи правитель имел обычай отпускать на свободу одного узника по выбору народа; и вот несколько священников, дабы возбудить народ и непременно погубить Иисуса, загодя прошлись среди людей, уговаривая их просить за жизнь Варравы.

— Не его, господин. Люди хотят, чтобы ты освободил Варраву, — отвечал один из чиновников Пилата.

— Этого убийцу? Но почему?

— Он популярен, господин. Ты весьма угодишь людям, отпустив его.

Пилат вышел на балкон и обратился к толпе:

— Вам отпустить Варраву?

— Да! Варраву! — закричали все как один.

— Очень хорошо, пусть уходит. А теперь очистите двор. Расходитесь по своим делам.

И Пилат вернулся в зал.

— Это значит, у нас есть лишний крест. Иисус, ты слышишь? — проговорил он.

— Господин, — вмешался Каиафа. — Нельзя ли рассмотреть, скажем, такой приговор, как изгнание…

— Уведите его и распните, — приказал Пилат. — И сделайте надпись на кресте с тем самым титулом, на который он притязает, — «царь иудейский». Впредь будете знать, как помышлять о мятеже да смуте!

— Господин, а нельзя ли начертать: «Он называет себя царем иудейским»? Ну, так, на всякий случай…

— Я сказал, что сказал. Не искушай судьбу, Каиафа.

— Нет, господин, конечно, не буду. Благодарю тебя, господин.

— Ну так уведите его. Сперва бейте его плетьми, а потом казните.

Распятие

Христос, стоя в толпе, хотел было прокричать «Нет!», когда Пилат спрашивал, освободить ли Варраву, но не посмел; и это проявление малодушия в очередной раз ударило его по сердцу. А времени оставалось не так уж и много. Христос обшаривал глазами толпу, высматривая ангела, но нигде его не увидел, и наконец заметив у ворот дворца какое-то движение, последовал за толпой — и видел, как римские солдаты повели Иисуса к месту казни.

Никого из учеников Христос в толпе не заметил, однако узнал нескольких женщин. Одна была жена Зеведеева, мать Иакова и Иоанна, другая — женщина из Магдалы, которую Иисус выделял среди прочих, и третья, к вящему его изумлению, была его родная мать. Христос отпрянул: в тот момент ему меньше всего хотелось, чтобы мать его увидела. Держась чуть поодаль, он наблюдал, как женщины шли вместе с толпой через весь город к месту под названием Голгофа, где обычно распинали преступников.

Там на крестах уже висели двое — приговоренные к смерти за воровство. Римские солдаты свое дело знали: скоро Иисус повис рядом с ними. Христос оставался там, пока толпа не начала редеть, — что, впрочем, произошло очень скоро; как только жертву приколотили гвоздями к кресту, смотреть было больше вроде как и не на что, до тех пор, пока солдаты не перебьют ему голени, чтобы ускорить смерть — а это обычно случалось спустя несколько часов.

Ученики сгинули, словно их и не было. Христос хотел найти своего осведомителя, дабы узнать, что они собираются предпринять дальше, но обнаружил, что человек этот покинул дом, где временно жил, и хозяин понятия не имел, куда тот делся. Разумеется, и незнакомец, то есть ангел, исчез бесследно, а спросить о нем Христос не мог — он до сих пор не знал, каким именем его называть.

Время от времени, всякий раз — скрепя сердце, Христос возвращался на место казни, но ничего нового там не происходило. Три женщины сидели под крестами. Христос постарался, чтобы его не заметили.

Ближе к вечеру разнесся слух, что римские солдаты надумали ускорить смерть всех троих. Христос поспешил к месту событий: его тошнило от страха. Люди стояли плотной стеной, ничего видно не было, но Христос услышал глухие удары — это переломали ноги последнему из казненных, — и удовлетворенный вздох толпы, и пронзительный захлебывающийся вскрик жертвы. Заголосили женщины. Христос осторожно, стараясь ступать как можно легче и не оставлять на земле следов, побрел прочь.

Погребение

Был среди членов синедриона человек из города Аримафея, по имени Иосиф. Невзирая на принадлежность к совету, он не был среди тех, кто приговорил Иисуса к смерти; напротив, он восхищался Иисусом и весьма интересовался тем, что Иисус рассказывал про наступление Царства. Зная, что грядет Пасха, он вошел к Пилату и просил тела Иисусова.

— Зачем? Откуда такая спешка?

— Мы хотели бы похоронить Иисуса как подобает, прежде чем наступит суббота, господин. Таков наш обычай.

— И охота вам утруждаться ради какого-то смутьяна!.. Надеюсь, все вы хорошо усвоили урок. Если он вам так нужен — забирайте.

Иосиф и его собрат по синедриону, именем Никодим, еще один сочувствующий, сняли тело с креста с помощью скорбящих женщин. И велели отнести его до ближайшего сада, где Иосиф загодя приготовил для себя гробницу. Гробница была высечена в скале, подобно пещере, а вход заваливался при помощи камня, плотно встающего в паз. Иосиф и прочие обвили тело Иисуса плащаницей с благовониями, чтобы сохранить от тления, и завалили гробницу, успев к субботе.

А от учеников по-прежнему не было ни слуху ни духу.

Незнакомец в саду

Следующий день Христос провел в одиночестве, в гостиничной комнате: он то молился, то рыдал, то пытался записать все, что произошло, или хотя бы, что знал сам. Его одолевали бессчетные страхи. Ему не хотелось ни есть, ни пить, и спать — не спалось. Деньги, врученные Каиафой, беспокоили его все больше, он чувствовал, что того и гляди с ума сойдет от стыда. Так что он заплатил хозяину гостиницы, сколько причиталось, а все остальное отдал первому же встречному нищему. Но лучше ему не стало.

С наступлением вечера он отправился в сад, где Иосиф положил Иисуса во гроб, и сел у могилы среди теней. Немного времени спустя он вдруг осознал, что незнакомец сидит рядом с ним.

— Я был занят в другом месте, — сказал незнакомец.

— О да, — горько откликнулся Христос, — ходил по земле и обошел ее.

— Я знаю, что тебе непросто. Но я — не Сатана. Первая часть наших трудов почти закончена.

— А где же овен, запутавшийся рогами в чаще? Ты заставил меня поверить, будто в последний момент произойдет нечто такое, что предотвратит страшный исход. Но ничего не произошло, и страшный исход состоялся.

— Ты сам позволил себе в это поверить, и благодаря твоей вере великое жертвоприношение свершилось как должно. Благодаря тому, что ты сделал, произойдет немало всевозможного добра.

— То есть Иисус восстанет из мертвых?

— Всенепременно.