Читать книгу "Шестерки умирают первыми - Александра Маринина"

– Вам, наверное, трудно было с тремя-то? – сочувственноспросил Коротков. Аська велела непременно узнать, был ли покойный страстным приверженцемчистоты и порядка, и тема трех собак позволяла плавно перейти к интересующемуего вопросу. – Шерсть, грязь, готовка…

– Трудно. – Вдова слабо улыбнулась. – Квартиранебольшая, вы сами видите, собаки крупные. Конечно, трудно было. Но мы как-тонаучились не обращать внимания на неудобства. Ну грязь, ну шерсть, подстилки,миски – мы, конечно, первое время пытались поддерживать чистоту и порядок напрежнем уровне, а потом махнули рукой. Как есть, так и ладно. Зато радостисколько от них – вы не представляете. Они же как люди, у каждого свой характер,свои особенности. У одного аллергия на свинину, другой терпеть не может аппаратдля измерения давления. Он его боялся, представляете? Как Юрий Ефимовичтонометр достает, так Фред опрометью кидался ко мне и начинал скулить, когдабыл маленьким. И чего он в нем нашел такого страшного? Теперь, когда подрос,уже не убегает, достоинство блюдет, но по глазам все равно видно, что не любитон этот аппарат. Сидит, смотрит на Юрия Ефимовича, а на морде мука мученическаянаписана. Да что говорить! Они – члены семьи, мы их всех любили, как детей.

– Юрий Ефимович был, наверное, добрым, мягким?

– Добрым – да. Добрее его я человека в жизни не встречала. Авот мягким, – Клавдия Никифоровна как-то странно посмотрела на Короткова, –мягким я бы его не назвала.

– Почему? Он был неуступчивым? Упрямым?

– Это трудно объяснить, – покачала головойвдова. – Просто я так чувствовала. Если вы попросите меня привести пример,из которого было бы видно, что он не был мягким, я, наверное, не смогу этогосделать. Но внутреннее ощущение было именно такое всегда: добрый, но жесткий.

– И все-таки, Клавдия Никифоровна, почему? Мне это важно,поймите. Только зная в деталях характер вашего мужа, я смогу представить себе,что он мог сделать такого, из-за чего погиб. Чем и кому он мог помешать, ктомог захотеть ему отомстить, свести с ним счеты. Пожалуйста, КлавдияНикифоровна, я прошу вас. Я понимаю ваше горе, понимаю, как вам тяжело говоритьо муже, но это нужно сделать. Вы мне поможете?

4

Лена Русанова растерянно смотрела на капитана Лесникова имолчала. Почему этот красивый строгий милиционер спрашивает ее о Диме? В чем онпровинился? Что с ним случилось?

– Лена, вы напрасно молчите. Жена Платонова сказала нам, чтов ночь со среды на четверг Дмитрий не ночевал дома. Ваш брат уверен, что он былу вас. Это правда?

– Какое вам дело? – резко ответила она. – Дажеесли он и был у меня, то что это изменит? Чего вы лезете ко мне?

– Вы не правы, – мягко ответил Лесников. – Дмитрийв четверг с утра пришел на работу, а среди дня ушел, никому ничего не сказав, имы до сих пор не знаем, где он. Видимо, произошло что-то важное, что заставилоего оставить работу и где-то скрываться. И это важное могло произойти либо вчетверг в первой половине дня, либо в среду. И если в среду он был у вас, то,возможно, рассказал что-то или хотя бы обмолвился о каком-то важном событии.

– Ничего он не рассказывал. Он вообще никогда ничего нерассказывал про свою работу. Будто вы не знаете! – презрительно фыркнулаона. – У меня и брат такой же, слова лишнего от него не услышишь.

– А о чем вы обычно разговаривали с Дмитрием?

– Это не ваше дело, – огрызнулась Лена. – Вовсяком случае, не о работе.

– Скажите, – внезапно сменил направлениеЛесников, – Дмитрий много читал?

– Читал? – переспросила она, чуть запнувшись. –Какой странный вопрос.

– И все-таки.

– Ну… Мне кажется, нет. У него времени нет на книги.

– Откуда вы знаете? Вы спрашивали его об этом?

– Да нет, зачем же, это и так видно.

– Откуда видно?

– Я, например, начинаю ему рассказывать о какой-то известнойвещи и по его реакции вижу, что он о ней впервые слышит.

– А вас не коробило от этого? Вы простите меня, Лена, но выучитесь в консерватории, вы близки искусству, вероятно, у вас повышенныетребования к общей образованности человека, а Дмитрий, похоже, этим требованиямне очень соответствовал. Вы мирились с этим?

– Вы говорите глупости, – сказала она сердито и немноговысокомерно. – Ценность человека не в том, сколько книжек он прочел, а втом, как он относится к другим людям. Да, Дима не знает, что такое «гарики» икто такой Губерман, он не видел ни одной пьесы Уильямса и никогда не слышалмузыку Губайдулиной, но он уважительно относился к людям и никогда их неунижал. Он вообще почти никогда ни о ком не говорил плохо.

– У вас были общие друзья? – невинно поинтересовалсяЛесников. Девочка дерзит, но не потому, что она злая от природы, а отрастерянности и испуга, и ему не составит большого труда заставить ее сказатьто, что он хочет услышать. Надо только сделать так, чтобы она не почувствовала,что идет у него на поводу.

– Нет.

Лена помолчала немного, уставившись куда-то в пол.

– Мы никуда не ходили вместе, нам было достаточно другдруга, нам никто не был нужен, – добавила она вдруг.

– А о каких же людях Дмитрий вам рассказывал? Кого обсуждал?Вы только что сказали, что он никогда не унижал людей и не говорил о них плохо.Кого вы имели в виду?

– Никого конкретно, – она пожала плечами. – Иногдаон рассказывал мне о людях, которых я совсем не знаю.

– Например?

– Ну, например, в среду он пришел грустный и сказал, чтоумер очень хороший и достойный человек. Попросил меня налить ему водки ипомянул. Знаете, мне показалось, он чуть не плакал. Конечно, я понимаю, что опокойниках плохо не говорят, но, если он решил выпить за упокой его души не напоминках, не на людях, а один, как бы для себя, это значит, что…

Она снова запнулась и замолчала. Игорь не прерывал молчания,боясь спугнуть девушку, он понимал, что сейчас слышит самую важную информациюза весь вечер.

– Господи, как я плохо формулирую, – с досадойвздохнула она. – Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Кажется, да, – осторожно ответил Лесников. – Выхотите сказать, что есть такая вещь, как моральный долг, и что многие из насгоразды отдавать его прилюдно и во всеуслышанье, но лишь немногие способныпомнить и отдавать его в одиночку, наедине с самим собой. Кроме того, Дмитрий,вероятно, был способен на сильную привязанность и преданную дружбу, что такжедано не многим. Верно?

– Да-да, верно, – торопливо и нервно заговориладевушка. – Но если, как вы говорите, Дима пропал, то я не понимаю, как егоспособность на сильную привязанность поможет вам его найти. Я сказала вамлишнее, вы меня подловили, это нечестно. Уходите, пожалуйста. Я больше не будуотвечать на ваши вопросы. Уходите.