Читать книгу "Промышленникъ - Алексей Кулаков"

– Александр Яковлевич, не нужно ли чего принести?

Аристократ открыл было рот для отказа, пошевелил лопатками и шеей и тут же передумал:

– Зайди.

Дважды повторять не пришлось. Едва появившись, горничная негромко охнула, разглядев россыпь багрово-синих пятен на мужском торсе, и тут же замолчала, ожидая дальнейших распоряжений. Дождалась – и, не выказывая даже и малейшего удивления, деловито зазвенела крышками фигурных флаконов, готовя для своего хозяина примочки из бодяги.

С некоторым трудом приняв горизонтальное положение, он немного расслабился и приготовился терпеть, но не пришлось. Легкие касания и поглаживания, приятный запах каких-то лесных трав с примесью чего-то исконно женского – все это и само по себе вполне могло сойти за анестезию. А после того как в ходе процедур упругое бедро «медсестры» на какое-то мгновение совершенно случайно прижалось к «пациенту», боль вообще пропала непонятно куда.

– Больно, Александр Яковлевич?

Вздохнувший князь ответил, даже не подумав:

– Как жаль, что ты не умеешь делать массаж!

В ответ было движение рук по спине, слишком ласковое для простого лечения, и голос, больше похожий на мурлыканье кошки:

– А вы меня научите…

Глава 5

Старая знать… Влиятельная и богатая, властная и утонченно-поэтичная – и неизменно гордая. Ее представители были у всех на слуху: Шереметевы и Воронцовы, Урусовы, Трубецкие и Оболенские, Голицыны и прочие именитые аристократические фамилии, неразрывно связанные с историей Российской империи. Фамилии эти то верно служили трону, то изрядно его пошатывали и при этом всегда знали себе цену. Вернее, никогда не сомневались в том, что она неизменно высока. Не сомневались они и в своем праве оценивать людей, благосклонно признавать их равными себе или же категорично отвергать – ведь это было не только их право, но и обязанность. Иной господин годами мог добиваться такого признания, образно выражаясь – рвать жилы, карабкаясь на желанный олимп, но результат все равно был бы очень скромным. Неправильный с точки зрения истинного аристократа брак, неподходящее происхождение, дурные манеры – и все, равным считать его никогда не будут. А другой может куролесить напропалую, пьянствовать до белой горячки и спускать в карты сотни тысяч рублей – для сообщества аристократов он будет вполне свой, можно даже сказать, насквозь родной и знакомый. Пусть и с некоторыми, вполне простительными для увлекающегося человека, слабостями. В сословном же обществе, коим являлась Российская империя, это признание означало многое. В первую очередь возможность решить многие важные вопросы без особых затрат времени. А также нервов и денег. Все знали всех, и мало того – зачастую еще были в очень далеком, но все же родстве. В итоге получалось в полном соответствии со словами Грибоедова: «Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, ну как не порадеть родному человечку!» И радели, да еще как! Впрочем, даже если особого сродства и не было – все одно могли помочь, уже как собрату по сословию. Разумеется, работало это не всегда: в конце концов, личная приязнь или же неприязнь человека к человеку – тоже не последнее дело. И, конечно, лень-матушка – куда же без нее?

– Вчера я был в Зимнем дворце и заметил, как министр двора выговаривал своему помощнику…

Александр покосился на беседующую парочку из двух прожженных царедворцев, начавших свою карьеру еще при прошлом императоре (именно тогда французский был официальным языком двора), и взял бокал с подноса, что величаво плыл в руках привычно-невозмутимого ко всему лакея.

«Тоже, можно сказать, вращается в высшем свете».

Отпил терпкого шампанского, произведенного на виноградниках предприимчивой французской вдовы[9], и вернулся обратно к колонне. Подметив на обратном пути несколько равнодушных взглядов, сопровождавших его с того самого момента, как он появился на балу. На котором, надо сказать, особым вниманием его не баловали – но это было вполне объяснимо. Никаких долгих разговоров с новичком сверх обязательного минимума. Почти никакого внимания со стороны прекрасной половины человечества. И уж тем более никаких танцев – пока признанные патриархи аристократического сообщества не вынесут свой негласный, но очень весомый вердикт. Так что к молодому князю Агреневу пока только лишь прислушивались, присматривались и непрерывно оценивали: как разговаривает, как держит себя перед собеседником, даже как целует дамам ручку. Настоящий аристо должен быть безупречен во всем! И неизменно вежлив – со всеми и всегда. Кстати, последнее у представителей старых родов было воистину в крови, на уровне безусловного рефлекса.

– А, так прием в германском посольстве все-таки состоится? Кстати, вы слышали – в этот же день будет еще один, у французского атташе?..

– Вы правы, нелегкий выбор. Вот если бы не атташе, а сам посол прекрасной Франции!..

«Да когда же они сменят пластинку! Я расписание всех столичных балов и приемов, наверное, уже на месяц вперед выучил. Вот интересно, на дне рождения старины Фридриха будут такие же дятлы? Способные долбить одну и ту же тему непрерывно в течение часа? Скоро узнаю».

Надо сказать, что Александр тоже не терял времени впустую – он внимательно наблюдал и запоминал, подмечая, как держатся и разговаривают остальные гости. Жесты, оттенки удивления и радости на лицах, манеру общения и многое, многое другое. Наблюдали за ним, наблюдал он – и в результате, не скучно было никому.

А вообще, судя по внутренним ощущениям новичка, отношение к нему было вполне благожелательным. Нет, особой приязни к нему никто не выказывал, но и отчуждения тоже не было: все же первое обязательное условие он успешно выполнил. Причем самим фактом своего рождения, в правильной аристократической семье, с давними корнями и историей. Со вторым тоже все было в порядке – точные размеры его состояния конечно же были неизвестны, но право же, какая это ерунда: миллионом больше или меньше? Главное, что они есть, эти самые миллионы. На этом фоне даже закрытость и необщительность «сестрорецкого затворника» воспринимались вполне благожелательно, тем более что в волочении за юбками он замечен не был, как и в прочих стандартных развлечениях молодого и состоятельного мужчины его лет. Ну а раз не замечен – значит, очень скромный. Или осторожный, что даже лучше. К тому же отменно вежливый и с поистине безукоризненными манерами. То есть юноша правильного и очень строгого воспитания, так сказать, аристократ высшей пробы. Конечно, были в его биографии и отдельные недостатки, вроде службы в пограничной страже. Гвардия, флот, артиллерия и кавалерия – вот это правильное место службы для наследника старых родов. А что такое бригада пограничной стражи? Даже и не обычная армейская часть. Подчиняются гражданским штафиркам, постоянно бегают за какими-то подозрительными личностями, да и служат по таким медвежьим углам, что не сразу-то и найдешь, где это!