Читать книгу "Неотразимая - Вера Кауи"

Он схватил бутылку и поднес ее к губам, а допив до дна, швырнул на пол.

— Будь он проклят! — Это был крик непереносимой боли. — Будь он проклят! Если справедливость есть, он должен сейчас гореть в аду!

Двумя этажами ниже его дочь, наплакавшись, забылась тяжелым сном. Перед статуэткой Девы Марии теплилась свечка. Пальцы Ньевес сжимали четки, она то и дело всхлипывала во сне и бормотала: «Дэв!.. О Дэв…

Дэв…»

Глава 5

Харви расплатился с таксистом на углу улицы. Осторожность подсказывала ему пройти, несмотря на дождь, оставшиеся пятьсот ярдов пешком. Таким образом, кто бы ни увидел его — что маловероятно в такой час и в такую погоду, — не сможет сказать с определенностью, куда он идет, и не догадается, что в его портфеле находится информация, относительно которой в последнее время высказываются бесконечные догадки в прессе.

Раскрыв над головой зонт, с портфелем в руке Харви дожидался, пока отъедет такси, и отскочил, выругавшись, когда машина обдала его брызгами. Он попытался стряхнуть воду с намокших брючин, затем, оглянувшись на обе стороны, начал переходить улицу.

Ботинки хлюпали по мокрому асфальту. Да, вот уж не хочется «быть сегодня в Англии — в этот день апреля», подумал он угрюмо. Настроение у Харви было мрачное.

День оказался неприятным, с беспрерывными телефонными звонками — пресса добивалась интервью, требовала комментариев и заявлений. Даже Би-би-си приглашала его выступить в ток-шоу с рассказом о последних годах легендарного, великого Ричарда Темпеста. Он ответил отказом всем. Официальной причиной его пребывания в Лондоне была подготовка к официальному открытию Европейского отделения Организации.

Подавленность его усугублялась тем, что истинная причина его визита в Лондон не отвечала на его телефонные звонки.

В последние три дня он звонил ей чуть ли не ежечасно. И дозвонился только сегодня вечером. Все это раздражало его: и отсрочка, и совершенная незаинтересованность собеседницы, и погода, и то, что сейчас уже половина двенадцатого ночи, и то, что он сидел как на иголках последние три дня.

Он остановился, чтобы проверить на табличке название улицы, отходившей вправо. Спускаясь по ней, он издали заметил два светившихся белых шара у ворот.

Это, должно быть, ее дом. Уэверли-Кор. Тень Вальтера Скотта, мрачно усмехнулся он, обходя большую лужу.

Держа насквозь промокший зонт в вытянутой руке, он вошел в ярко освещенный подъезд. Одетый в форму консьерж поднялся из-за стола, отложив газету.

— Добрый вечер, сэр. — Он смотрел на Харви приветливо, но изучающе.

Проклятье, чертыхнулся Харви. Он надеялся проскользнуть незамеченным. Но теперь…

— Добрый вечер, — ответил он с подчеркнутой вежливостью. — К мисс Элизабет Шеридан. Моя фамилия Грэм. Меня ждут.

— Хорошо, сэр. — Консьерж повернулся к небольшому коммутатору, нажал кнопку. — Мисс Шеридан?

К вам джентльмен по фамилии Грэм… да, сию минуту.

Поднимайтесь, сэр. Пятый этаж. Квартира восемнадцать. Лифт — как раз позади вас…

— Благодарю.

Кабина лифта была отделана в стиле модерн розовым стеклом, в ней стояла большая бронзовая декоративная ваза с искусственными цветами, и Харви поморщился, вспомнив обилие свежих букетов в Мальборо.

Здание было довоенной постройки.

Дверь квартиры восемнадцать оказалась выкрашенной в белый цвет, на карточке в медной рамке написана фамилия ШЕРИДАН. Пол владельца квартиры оставался неизвестным. По непонятной причине это добавило раздражения Харви. Все это проклятое дело напоминало русских кукол, матрешек, которых Ричард как-то привез из Москвы в подарок Ньевес. Только откроешь одну — внутри нее находишь другую. И беспрестанные, с тех пор как прочли завещание, причитания Касс начали вспоминаться ему. У него появилось ощущение, что она опять, в который раз, окажется права.

— Что, как, почему и когда, Харви, — помахивая в такт пальцем, говорила она. — Я бьюсь в потемках — буквально до синяков. Как только сможешь, пролей хоть какой-нибудь свет на все это… И мы будем благодарны — будем ли? — узнав, что нас ожидает. Я знаю, ты сделаешь все наилучшим образом, но, по правде говоря, готова к худшему.

Дан Годфри высказался довольно ясно относительно того, что должен сделать Харри.

— Прежде всего, — сказал он вкрадчиво, — ты оказываешься первопроходцем. Неизведанные территории, девственные места и так далее. — Он подло усмехнулся. — Я говорю в переносном смысле, разумеется.

Все мы знаем, что ты надежен, как стена, и питаешь склонность — стоит ли это скрывать? — к нашей семье.

Не забывай, пожалуйста, что мы, в свою очередь, расположены к тебе.

— Я знаю свой долг, — ответил Харви сухо.

— И выполняешь его! — с энтузиазмом подхватил Дан. — Пока твои пристрастия не изменились.

Его колкости задели Харви.

— Это ты привык менять пристрастия!

— Верно, но ведь мисс Хелен Темпест симпатизирует не мне… И не я, а ты отправляешься к мисс Внебрачной.

— У меня к ней дело, а не фантазии! — не сдержавшись, воскликнул Харви.

Ответом ему была лучезарная улыбка.

— Чудесно. Это оставляет простор для моих фантазий.

Даже Марджери хотела, чтобы он приукрасил ее.

— Хорошо бы ты сумел сказать обо мне несколько добрых слов, — льстивым тоном обратилась она к Харви. — Бог свидетель, это никому еще не помешало…

Но что смутило Харви, так это слова Хелен, которые подтвердили ему истинность вкрадчивых речей Дана.

— Я уверена, что ты сделаешь для нас все возможное, — прошептала она, а взгляд ее прекрасных глаз обжег его.

Каждый хочет добиться своего, с осуждением подумал Харви, берясь за дверной молоток. Будь я проклят, если стану содействовать кому-нибудь из них…

Дверь открылась, и он остолбенел. Он был готов увидеть фотомодель, но не ожидал, что перед ним предстанет ожившая статуя. Он не сводил с нее глаз. Она молчала. Шляпа мгновенно оказалась у него в руке.

— Мисс Элизабет Шеридан?

Она не спеша оглядела его с головы до ног.

— Мистер Грэм?

Он поклонился вежливо, на старинный манер, а мысли его лихорадочно роились.

— Входите. — Она отступила на шаг и впустила его в небольшую квадратную прихожую. Надо сознаться, думал он в смятении, она выглядит потрясающе! Ни ее досье, ни даже фотография не дали ему представления о ее реальной внешности. Он вспоминал ее данные.

Рост — 6 футов . Вес — 150 фунтов . Волосы — белокурые. Глаза — зеленые. Цвет кожи — светлый. Если ее размеры выходили за рамки стандарта нашего времени, когда красивым считается тот, кто миниатюрен, то лицо, несомненно, было ее богатством. Но рядом с ней думалось не о размерах, а о величии. Она выглядела царственно. Была подобна статуе. Быть может, Юноны? Мысль о богине напрашивалась сама собой при взгляде на спадающие до пола складки ее зеленого шелкового кафтана и забранные в высокую греческую прическу белокурые волосы. Она обладала королевской мощью и ошеломляющей красотой. Только что спустилась с Олимпа, в смятении подумал Харви. Он не мог отвести от нее глаз и пришел в себя, только когда она взяла из его руки мокрый зонтик и поставила его в стояк.