Читать книгу "Прогулки с Хальсом - Карина Тихонова"

— Да, Дима очень развитый мальчик, — согласился Антон. — Даже удивительно, в кого он такой умный?

— Один-один, — подвел итоги Марик.

Антон украдкой бросил на Катю оценивающий взгляд. Стареет Катерина, стареет… Нельзя сказать, что она растолстела, возраст обозначился иначе. Катя стала выглядеть рыхлой, другого слова не подберешь. Внешне — вылитая Надежда Ивановна и все-таки не она. Глядя на Катю, Антон невольно вспомнил слова их школьного учителя физкультуры.

— Короткая дыхалка, — говорил Владимир Иванович о тех, кто хорошо пробегал стометровку, но сходил с длинных дистанций.

То же самое можно сказать о Кате. Если что-то шло не так, как она планировала, Катя немедленно психовала и бросала дело на полдороге. К примеру, затеяла организацию международной выставки детских рисунков — хорошее, благородное дело! Нашла спонсора, утрясла все бумажные формальности. Тут спонсор неожиданно взбрыкнул и отказался финансировать проект. Ну и бог с ним, нашла бы другого! Но Катя немедленно распсиховалась и перебросила проект на чужие плечи. И что? Выставка получила благожелательные отклики в прессе, объехала полмира, собрала миллион долларов на благотворительные цели, а ее организатор удостоился престижной премии ЮНЕСКО. Спрашивается, кто оказался в дураках? Катя, конечно, снова психанула, но что она могла поделать?

И вот так во всем. Там, где требовались выдержка, суровая самодисциплина, настойчивость и терпение, Катя пасовала. Ее хватало только на короткий победный штурм, а если штурм захлебывался, Катя немедленно отступала.

— Ну и чем ты занимаешься? — спросила Катя, на этот раз избрав мишенью Марика. — По-прежнему светским конферансом?

Егор незаметно наступил Кате на ногу.

— Ох, прости! — спохватилась Катя. — Я хотела сказать, ты по-прежнему работаешь аукционистом?

— Должен же человек как-то зарабатывать себе на жизнь! — простодушно ответил Марик.

Катя ядовито фыркнула. Моровая язва, а не генеральская дочка, верно заметила их деревенская соседка.

После окончания университета Николай Егорович пристроил Марика на должность спецкора центрального телевизионного канала. И страну подыскал приличную — Англию. Что и говорить, языком Марик владел блестяще, оценки по специальности имел высокие, но через полгода руководство телеканала отказалось от его услуг. Марик добросовестно изучил английский образ жизни, но только не в тех областях, которые принято было показывать по телевидению.

Генерал Воронин снова тряхнул связями и пристроил сына на должность «не бей лежачего» в редакции одной малотиражной газеты. Он продержался на плаву до начала девяностых, а потом Николай Егорович умер, и Марика оттуда поперли. Он ничуть не расстроился и быстро пробился в новые «светские» круги. Сейчас Марик успешно проводил аукционы по продаже эксклюзивных наручных часов, ювелирных изделий, украшений, дорогих машин, коллекционных вин, антиквариата и других игрушек богатых людей.

В роли аукциониста Марик смотрелся блистательно; Антон даже подозревал, что его друг нашел свое призвание. У него имелся не только хорошо подвешенный язык, но и много других козырей: привлекательная внешность, хорошее чувство юмора, обаяние и умение играючи, с шутками-прибаутками взвинтить цену до небес.

— Я же по матери еврей, что вы хотите? — скромно комментировал Марик свои успехи на этом поприще.

Платили за проведение подобных мероприятий щедро, работа Марику нравилась, так что менять ее он пока не собирался.

— Что же, и на том спасибо, — отозвалась Катя. — Я думала, ты давно распродал отцовскую коллекцию.

— Не только не распродал, но даже пополнил, — отозвался Марик.

Катя положила ложку и изумленно уставилась на сводного брата.

— Ты… пополнил коллекцию? Прости, чем? Вырезками из «Плейбоя»?

Марик снова не поддался на провокацию.

— Я купил у Антона его Хальса.

На этот раз Катя подавилась по-настоящему. Схватила салфетку, прижала ее к губам и с трудом откашлялась.

— Купил автопортрет Хальса? — переспросила она и повернулась к Антону. — Это правда?

Антон молча кивнул. Катя переглянулась с Егором.

— С ума сойти! — сказала она с благоговейным ужасом. — Это же одна из лучших его работ! Ей же цены нет!

Коллекция генерала Воронина насчитывала около пятидесяти отличных полотен из разряда «перемещенных ценностей». Среди трофеев Николая Егоровича было несколько гравюр Дюрера, пара мадонн Лукаса Кранаха Старшего, один Вермеер, несколько работ Хуана Эрреры Старшего и множество картин, которые относились к голландской школе шестнадцатого века. Очевидно, бывший владелец коллекции был большим поклонником этой школы. Примерная стоимость картин по самым скромным оценкам составляла почти шестьдесят миллионов долларов.

Когда после смерти Николая Егоровича огласили завещание, в благородном семействе началась самая настоящая свара. Больше всех неистовствовала Катя. Она считала, что профессия дает ей приоритетные права на обладание коллекцией. Надежда Ивановна к тому времени тяжело болела и не могла принять участие в драке. Егор, поворчав, смирился.

Конечно, Катя была сама виновата в том, что картины достались Марику. Не фига было задирать сводного брата по поводу и без повода на глазах у отца. Марик в таких случаях выглядел невинной жертвой, и сердце Николая Егоровича обливалось кровью. Чувство вины перед внебрачным сыном и подтолкнуло генерала к составлению подобного завещания.

Наверняка Надежда Ивановна предвидела такой поворот. Когда Антон ловил ее задумчивые взгляды, устремленные на Марика, по его рукам ползли ледяные мурашки. Казалось, Надежда Ивановна прикидывает, с какой стороны лучше подойти, чтобы снять у пасынка скальп. Впрочем, Марик пользовался в доме отца огромными, неслыханными привилегиями. Ему разрешалось не прикасаться к учебникам, в то время как Егор и Катя по три часа в день долбили пройденный материал. Марик мог питаться одними фруктами и пирожными, а в Катю и Егора почти насильно заталкивались супы и овощи…

Антон задумчиво покачал головой. Да, умная женщина была Надежда Ивановна, ничего не скажешь. Она наносила сокрушительные удары по интеллекту и здоровью пасынка, ничем не выдавая своей ненависти. Катя — всего лишь бледное материнское подобие.

— Разве Вера разрешила тебе продавать ее картины? — спросила Катя.

Антон с раздражением отбросил в сторону смятую салфетку.

— К твоему сведению, я уже достиг совершеннолетия!

Егор торопливо поменял тему:

— У Веры был отличный вкус!

— К сожалению, не во всем, — тут же отпарировала Катя.

Егор сделал вид, что не понял намека:

— Состоятельная была женщина…

— Да, к сожалению, — снова влезла в разговор Катя. — Это ее и погубило.

Антон не выдержал. Поднялся из-за стола и сухо сказал: