Читать книгу "Варшавские тайны - Николай Свечин"

— А как он оказался в Варшаве?

— Никогда ничего его с вашим городом не связывало. Я помню дело. Мы ловили Гришку в прошлом году, когда он задушил вдову статского советника на Выборгской стороне. Гришка Худой Рот спрятался на болотах за Горячим полем. А потом исчез. Вот, значит, куда он делся!

— Эйсымонт! — рявкнул Витольд Зенонович. — Говори все, что знаешь про этого негодяя!

— Э… посреди зимы они появились. Примерно сразу после Рождества.

— Они? Гришка не один приехал?

— Нет, пан Витольд, их четверо. Все убийцы. То-то я и молчал… боязно как-то.

— Где прячутся?

— У Шчуплы Петера.

— Вот как! — оживился Гриневецкий. — Притон Тощего Петера возле Повонзковской заставы. На участке ротмистра Емельянова, между прочим! А нет ли тут связи?

— Для чего русские объявились в Варшаве и с какой целью наши их терпят до сих пор? — продолжил допрос Нарбутт. — Почему нам не выдали? Русским в Варшаве прописки нет!

— Говорят… не знаю, правда ли… что сам Велки Эугениуш им покровительствует, — шепотом сказал Новец.

— Большой Евгений — это тот, кого в России называют «иван», — пояснил Лыкову Гриневецкий. — Он заправляет на всем левом берегу Вислы.

— У Емельянова были с ним конфликты?

— А как же! Пристав был крут на расправу, всех мазуриков в страхе держал. Но преступность в его участке не снижалась. За это он получал выговоры от обер-полицмейстера и все грозился отправить Стробу — это фамилия Эугениуша — в тюрьму. Когда ротмистра убили, мы рассматривали эту версию. Но она не подтвердилась.

— Алиби?

— Да. Строба в это время находился в Цехоцинском водолечебном заведении. Лечил ворэчек жувчевы… как это по-русски?

— Желчный пузырь, — подсказал Нарбутт.

— Да. И вообще… Убить полицейского офицера… Это не в традициях варшавских уголовных. Преступление из ряду вон. Оно никому не на пользу, и Велки Эугениушу в первую очередь. Мы такие облавы делали, что пух летел! Двадцать человек, что числились в розыске, изловили! Нет, здесь работали не наши.

Лыков подумал-подумал и возразил:

— Концы с концами не сходятся. Если пристава зарезал Гришка и за этим последовали такие жестокие облавы… Столько неудобств варшавским фартовым. Почему они не выдали гайменника полиции?

Витольд Зенонович сказал, рассуждая вслух:

— Ну, если Новец прав и Худой Рот находится под покровительством Эугениуша, то это он запретил.

— Допустим. Но второе убийство… Как вы полагаете, господа, мог Гришка убить штабс-капитана Сергеева и кинуть труп на свалке, не обобрав его? Так и оставить, с золотыми часами, серебряным портсигаром…

— Нет, конечно, — хором ответили сыщики.

— Так ведь их же спугнули! — радостно воскликнул воришка. — Этот околоточный надзиратель Семенюк… то диабла варто![28]Дважды за ночь он обходит всю свалку.

— Для чего? — удивился Нарбутт.

— Ищет, скурвы сын, с кого забрать пенендзэ… деньги. За готувку… как это?

— За наличные, — перевел Эрнест Феликсович.

— Да, за них! Отца родного продаст, а убийцу с кровью на руках отпустит. Дурной человек! Жадный. Но приезжие русские этого не знали. Увидали фараона, сбросили тело и уехали. Он бежал за ними до самой Доброй, но не догнал.

— Вот быдло! — выругался Нарбутт. — Мне он ничего не сказал об экипаже, за которым гонялся ночью. Божился, что все было тихо.

— Но как околоточный не услышал стонов штабс-капитана, которые разбудили всю свалку? — спросил Лыков у Эйсымонта.

— А! Мне повезло! — ухмыльнулся тот. — Еще бы чуть-чуть — и не видать мне часов с портсигаром. Все досталось бы Семенюку. Но когда раненого сбросили, он… как это? — потерял чувства.

— Лишился чувств? — уточнил Нарбутт.

— Я так и сказал! — обиделся вор. — Так вот. Семенюк его не заметил и убежал за пролеткой. А я присел рядом и стал ждать. Очень боялся, что околоточный вернется и… Наших-то я всех отогнал. Пришлось, правда, угощать их потом жубровкой, но все равно я остался в выгоде. Ой! Уже не остался… Так вот. Русский офицер успел сдо… умереть. Я его почистил и побежал к старухе Папроче-Дуже. И только потом явился околоточный. И опять, ощев,[29]прошел мимо! Повезло.

— Теперь ясно, почему они его не добили, — сказал Лыков. — Я все не мог понять: как так? Бросили тело и уехали. А если бы мы штабс-капитана нашли еще живого? Он бы успел назвать своих палачей!

— Правильно! — поддержал Алексея Гриневецкий. — И я недоумевал. Сергеев потерял сознание, и его приняли за умершего. Отвезли на свалку. А когда сбросили, он от удара пришел в себя и стал стонать.

— Давай вернемся к Гришке, — сказал Нарбутт. — Почему ты решил, что в пролетке был он? Ночь, темнота, подъехал экипаж… И тут же умчался от этого Семенюка. Фонарей они не зажигали. Так?

— Гришку я узнал сразу, потому как он курил. А еще голос. Грубый — ни с кем не спутаешь.

— Эйсымонт, ты мелкий вор и не ври мне, что близко знаком с «Иванами». Откуда ты знаешь русского громилу?

— Обижаете, шановны пан Нарбутт! — состроил рожу Новец. — Вы забыли, кто есть мой стрыйек!

— Стрыйек — дядя со стороны отца, — пояснил Алексею Гриневецкий. — А ведь и правда! Наш мелкий воришка Эйсы монт приходится братанэком — то есть племянником со стороны брата — самому Яну Новцу. Фигура! В молодые годы знаменитый был взломщик банков! Кличка у него — Ян Касъер. Потому как свой первый банк он ограбил, нанявшись туда кассиром! Ха-ха… Сейчас старик на покое, содержит несколько притонов и этим живет.

— Так! — обрадовался вор. — В одной из своих квартир стрыйек Ян имеет игорный дом. По вторникам и четвергам. Я там прислуживаю: подаю напитки, меняю свечи. Меньше двух рублей домой никогда не приношу! Спасибо стрыйеку — он помнит родню. На квартире я и познакомился с Гришкой. Но он жадный, дает только мелочь. А сам всегда при деньгах!

— Ну вот все и сошлось, — буднично сказал надворный советник. — Свидетель у нас есть. Надо брать Гришку! Сегодня как раз вторник. Может, и к убийству Емельянова ниточка протянется!

Ясно было, что сыщики получили серьезный козырь. Правда, у Лыкова осталось на душе какое-то неопределенное чувство. Легкость, с которой Нарбутт обнаружил все концы, восхищала. Знает человек свое дело! Но та же легкость и настораживала. Черт ведает, как это принято у поляков? Без нажима, при помощи пары угроз… Но думать над этим было некогда.

Началась лихорадочная подготовка к облаве. Новец нарисовал расположение комнат в притоне. Тут вдруг выяснилось, что попасть туда очень непросто. Дверь обшита полосой и заперта изнутри на засов. Рядом на табурете сидит вооруженный охранник. Чужого он в квартиру не пустит. Налет бесполезен: пока взломают дверь, посетители «мельницы»[30]через подвал успеют скрыться. Притон расположен на Бураковской улице и соединен через систему подвалов-овощехранилищ с Заокопной и Песковой. Куда именно выводит этот путь, Эйсымонт не знал.