Читать книгу "Особый агент - Сергей Кулаков"

– Хоть кому-то я еще нужен, – проворчал Роман, все-таки приятно удивленный речью Дубинина.

– Да ладно, работа у нас такая. Ну, все, свободны, товарищ капитан. Надеюсь, вам все ясно?

– Так точно, товарищ майор.

– Тогда всего…

Они обменялись рукопожатиями, и Роман покинул приемную. На ходу он глянул в визитную карточку, накрепко запоминая телефоны. Ну вот, кажется, нашелся и у него союзник. Правда, пока неизвестно, как далеко он готов зайти, поддерживая Романа вопреки воле Слепцова, но хоть выразил сочувствие – и то неплохо.

План своих первых действий Роман наметил еще ночью, по дороге домой, перечитывая записку из корзины для мусора.

Из записки следовало, что кто-то, скорее всего сам Зимянин, должен какому-то Родику за какую-то цыпочку какие-то две «ц».

Сначала Роман подумал, что «цыпочка» – это какой-то субъект мужского пола, с которым Родик свел Зимянина для любовных утех. И в знак благодарности Зимянин должен ему два загадочных «ц».

Но затем Романа осенило. А уж не яйцо ли Фаберже Зимянин назвал в записке «цыпочкой»? Роман помнил из описания, что внутри яйца находится золотой цыпленок, клюющий зерна из драгоценных камней. Вполне вероятно, что Зимянин, как все гомосексуалисты склонный к игриво-ласковым названиям, имел в виду именно яйцо Фаберже.

Что из этого следовало? А то, что некто Родик достал для Зимянина это самое яйцо, а за это Зимянин должен Родику два «ц».

На том, что скрывается под буквой «ц», Роман поначалу застрял, и надолго. И только утром, вскочив на истошный писк будильника, подумал, что «ц», учитывая специфику химического бизнеса Зимянина, означает, вероятно, «цистерну». В самом деле, чего еще можно было требовать от Зимянина, кроме денег? Но деньги были не главной целью налетчиков и тех, кто за ними стоял, это Роман понимал отчетливо. А вот цистерны с кислотой или еще какими-нибудь химикатами вполне могли быть ставкой в этой опасной, кровавой игре.

Теперь все становилось более-менее ясно. Родик организовал похищение яйца – «цыпочки» и в качестве оплаты затребовал продукцию химкомбината. И, видимо, в изрядных количествах, ибо слово «еще» говорило о том, что Родик уже получил большую часть цистерн. Интересно, сколько тонн кислоты Зимянин заплатил за драгоценное яичко? А ведь по бумагам все должно остаться шито-крыто, чтоб комар носа не подточил. А коль записка-памятка лежала в ведре, то Родик уже получил эти две «ц». И, значит, искать его по следам из химкомбината уже бессмысленно. Остался только номер мобильного телефона в блокнотике. Если же от этого мобильника избавились, то найти Родика почти невозможно. Тем более что Зимянин, как неугодный свидетель, уже устранен.

Из всего этого следовало, что выходить на Родика – значит, совать голову прямо в пасть льва. Веселенькая перспектива. Хорошо, если все эти выкладки – лишь бурная фантазия, как полагает генерал Слепцов. А если нет? Ни за понюшку табака пропадешь.

Роман медленно подошел к уличному таксофону, скромно дожидаясь, пока освободится кабинка. Сегодня на нем была одежда в стиле ГТО, как он называл ее в шутку, то есть «Готов к труду и обороне»: просторные джинсы с карманами на бедрах, прочные ботинки на ребристой подошве, легкий свитер, черная кожаная куртка. Волосы он пригладил на прямой манер, часы от Кортье сменил на обычный китайский ширпотреб из киоска. Такой обычный парень с улицы, не то водитель, не то мелкий предприниматель. Никакого эпатажа, пройдешь мимо – не обратишь внимания.

Кабинка освободилась. Роман зашел внутрь, плотно прикрыл дверцу. Достав заветный блокнотик, раскрыл на страничке, где значилось имя Родик. Кто же ты, Родик, есть такой? В управлении Роман попытался «пробить» этот номер на базовом компьютере, но ничего путного, как и следовало ожидать, из этого не вышло.

Номер значился за человеком, умершим в прошлом году, и связать концы было невозможно. Понятно лишь было, что человек, пользующийся этим номером, очень печется о том, чтобы оставаться инкогнито.

Взяв носовым платком трубку, Роман согнутым пальцем потыкал в кнопки циферблата, набирая номер, и, услышав, что линия не занята, начал считать гудки.

После третьего гудка трубку сняли.

– Я слушаю, – послышался хрипловатый, старческий, как показалось Роману, голос.

– Это Родик? – спросил Роман, вслушиваясь в каждый шум в трубке.

– Кто говорит? – недовольно и чуть испуганно спросили на том конце.

– Неважно. У меня есть информация о Зимянине. Вас она интересует?

– Допустим, – сделав долгую паузу, сказал Родик.

– Давайте встретимся через час в кафе «Весна» у Павелецкого вокзала. Приходите один.

– Как я вас узнаю? – недовольно посопев, спросил Родик.

– У меня будет газета «Советский спорт». Я буду сидеть за столиком.

– Хорошо. Я приду. Через час в кафе «Весна» у Павелецкого вокзала.

– Именно так. И будьте один, иначе разговор не состоится.

Роман повесил трубку и вышел из будки, пряча платок в карман. Разговор был краток, вряд ли его успели засечь. Кем бы ни оказался этот Родик, следовало быть как можно более осторожным.

1 мая, Москва, 11.10

До встречи оставалось пятнадцать минут. Роман зашел в кафе «Весна», сел за стойку, заказал стакан колы. Народу было не очень много, большая часть столиков пустовала. Оно и понятно, время завтрака давно прошло, а до обеда еще добрый час. Так даже лучше, легче вести наблюдение.

Равнодушно поглядывая по сторонам, Роман принялся намечать подходящий объект. Таковых оказалось двое.

В глубине зала сидел полный лысоватый мужчина. Перед ним стояла тарелка с грудой чебуреков, и он неторопливо, с удовольствием их поедал, запивая большими глотками кока-колы.

У окна сидел невзрачный парень лет двадцати трех, тощий, узкоплечий, в брезентовой «репортерской» жилетке поверх толстого свитера. Он взял себе две бутылки пива и две пачки соленого арахиса и только-только начал первую бутылку. Время от времени он поглядывал за окно, точно кого-то поджидая.

Больше одиноких мужчин в кафе не наблюдалось, да других и не требовалось. Тот, кто придет на встречу, должен сразу обнаружить человека с газетой «Советский спорт», которому, судя по голосу в телефонной трубке, – от двадцати до пятидесяти лет.

Роман некоторое время оценивал своих кандидатов. Полный мужчина, конечно, подходит больше, ибо сразу видно, что это – серьезный человек и с ним можно разговаривать о серьезных вещах. «Студент», как окрестил Роман парня у окна, выглядит как-то уж больно легковесно. Но у него было важное преимущество перед первым. Тот явно пришел плотно поесть, – а кто, идя на деловую и, возможно, опасную встречу, будет набирать полное блюдо чебуреков? Пиво Студента тоже, правда, не слишком годилось для соответствующего антуража. Тут идеально подошла бы чашечка кофе и сигареты. Такой классический шпионский вариант.