Читать книгу "Акула. Отстрел воров - Андрей Кивинов"

— Два ноль в нашу пользу.

— Сейчас внесём ясность, — подполковник достал телефон.

Как и прокурор, он подумал о пьянке. Сазонов не являлся его непосредственным подчинённым, и случись конфуз в другой день, Кашпировский не стал бы с ним разбираться. Но сегодня он являлся ответственным от руководства и вполне мог получить по шапке от начальника главка, который за утраченные ксивы спрашивал очень строго. Гораздо строже, чем за нераскрытые преступления, невыплаченную зарплату или, не дай Бог, гибель сотрудников.

— Сейчас внесём полную ясность в этот вопрос, — медленно повторил он, дозваниваясь до Катышева.

Одновременно подполковник думал о том, как будет торговаться с прокурором, чтобы тот отменил распоряжение оформить находку и согласился разойтись полюбовно: «Бензин? Сто литров хватит? Или дать триста?»

— Алло! Анатолий Василич? Кашпировский приветствует! Нет, не экстрасенс… — лицо подполковника снова немного надулось: традиционная шутка ББ сейчас показалась особенно неуместной, прямо-таки оскорбительной из-за присутствия посторонних. — Сазонов — твой боец? Работает? Ах, только что видел? Прекрасно! Проверь-ка у него ксиву. Что? Сегодня утром проверял? У всего ОУРа проверял? Говоришь, было в наличии? Проверь ещё раз, прямо сейчас. Я тебя очень прошу. Да, есть основания подозревать…

Возникла техническая пауза, пока ББ вызывал Шурика. Потом брови Кашпировского поползли вверх:

— При себе? Прямо перед тобой лежит? Не может этого быть!

* * *

Над местом ДТП кружилась стая ворон.

«Фольксваген» успел проскочить, удар фургона приняла на себя старая «волга». Андреич не смог ни отвернуть, ни затормозить — ушатанная «двадцатьчетверка» слушалась команд с большим запозданием.

«Газель» столкнула машину в кювет и заглохла.

За рулём фургона дрых пьяный водила. Пожилой, заскорузлый, с туповатым лицом. Злости не было его колошматить. Андреич ограничился двумя оплеухами и опустил руку.

Больше всех в аварии пострадал спортсмен-охранник. Выбравшись из машины, стоял, нервно икая, и растирал по лицу кровь, Андреич, разобравшись с водителем, осмотрел охранника: ничего страшного. Ушибленно-рваные раны виска и правой кисти, раскрошились два гнилых зуба.

— Все равно их надо было выдирать, — сказал Андреич, обрабатывая повреждения йодом.

Охранник попытался что-то ответить и замычал от боли: оказалось, он сильно прикусил язык.

— Видишь, мудила, что ты наделал? — вздохнул Андреич, оборачиваясь к виновнику ДТП. — Твоя машина?

— Не-а…

— Значит, хозяин заплатит. Будем ГАИ вызывать.

— А мне все по х… — ответил водитель, заваливаясь на правый бок и закрывая глаза. Голова, облачённая в засаленный «петушок», касалась колёса «газели».

Николай нервно расхохотался:

— Чисто русская заказуха! Киллер-лапотник, бля…

Андреич спустился к «волге»:

— А ничего она! Если вытащить — своим ходом пойдёт.

— Сильно помялась? — Калмычному с шоссе было не оценить масштаб повреждений.

— Починим. Новую-то все равно никто не купит. — Андреич покосился на директора.

Калмычный, произведя в уме какие-то расчёты, без особой уверенности пообещал:

— К весне две машины возьмём по бартеру. Одна вам отойдёт.

Андреич выбрался на дорогу:

— Надо что-то решать. Когда самолёт?

— Через двадцать минут.

— Значит, поступим так. Ты, — начальник охраны кивнул подчинённому, — останешься ГАИ дожидаться. Какая разница, кто был за рулём? Тем более, что этот козёл, даже когда проспится, ничего вспомнить не сможет. Потом договоришься с каким-нибудь грузовиком, чтобы вытащили. Деньги есть?

Парень отрицательно покачал головой.

— Держи! — Андреич достал «пятисотку». — Этого хватит. А мы едем встречать… Иван Иваныч, телефончиком не разрешите воспользоваться? Вызовем дорожный патруль…

Над местом дорожно-транспортного происшествия продолжали кружиться птицы.

* * *

— На меня напали.

— Кто?

— Неизвестные.

— В масках?

— Может, и в масках. Темно было. Не видно.

Акулов видел справку эксперта. Удостоверение Шурика, найденное во дворе физкультурно-оздоровительного комплекса, было признано подлинным. То, которое он предъявил Катышеву — поддельным. Фальшивка была изготовлена довольно грубо и не выдерживала мало-мальски внимательного исследования. Сазонова задержали на трое суток по подозрению в убийстве Громова. Узнав, где работают его родители, Воробьёв схватился за голову, но не стал ничего переигрывать. Как бы то ни было, но от «триста двадцать седьмой»[7]Шурику не отвертеться, полный состав преступления налицо, так что чистеньким он не останется, даже если окажется непричастным к расстрелу около комплекса. Несмотря на свою антипатию, Акулов сочувствовал Рите. Какое бы развитие ни получила ситуация, ей, Тростинкиной, как и Сазонову, были гарантированы неприятности. Шурику — официальные, согласно нормам УК. Маргарите — подковерные, когда улыбаются, прежде чем укусить, и не признают условных приговоров.

— В подъезде меня отоварили. Я даже сделать ничего не успел! Шарахнули по голове, с одного удара отключили.

— Покажи.

Сазонов наклонил голову, показал место:

— Вот здесь.

Акулор пощупал: шишка была. Определить её давность он не мог. Одно понятно: удар был достаточно сильным.

— В «травму» возили?

— Возили, Ритка выписала направление.

— Хорошо. Дальше.

— Очухался уже на улице. Не знаю, сам как-то выбрался, или вынесли меня из подъезда. Лопатник на месте, часы… Ничего не пропало! Кроме этой чёртовой ксивы. Я её дома хватился.

Сазонов замолчал, играя пачкой сигарет. Улыбаться перестал. Избегал смотреть на Акулова. Определить, о чем он думал, было нельзя. Только гадать. Скорее всего, Шурик прикидывал, насколько можно быть откровенным с Акуловым.

Андрей не понукал. Разминал папиросу, прислушивался к своим ощущениям. Его Шурик всегда, мягко говоря, раздражал. Сейчас это сильно мешало. Врёт или нет? Скорее, второе. В любом случае, трудно поверить, что Сазонов завалил Громова. Все, что угодно, любая другая статья, но только не «мокрое». Акулов видел слишком много убийц, чтобы в это поверить. И по работе, и пока сидел в тюрьме. Шурик отличался от любого из них. Может, он и запорол бы кого-то ножом в пьяной драке, но засада с автоматом, совершенно точно, не его уровень.

— Сначала подумал, что где-то выронил. Вокруг дома все обыскал — нету. Потом вспомнил, что не мог никак выронить. Ксива в закрытом кармане лежала, на «молнии». Стал думать, чо делать.