Читать книгу "Презумпция невиновности - Ева Львова"

– Мне сказали, что в иллюзариуме освободилась вакансия гимнастки. Я бы с радостью прошла собеседование.

– Вы опоздали, Эжен Саввич уже беседует с гимнасткой, – отозвалась женщина, не скрывая пренебрежительной гримасы в мой адрес.

– Думаете, у меня нет шансов? – напирала я.

Секретарша окинула меня скептическим взглядом и категорично отрезала:

– Ни одного!

Я насупилась и заносчиво протянула:

– Не очень-то и хотелось! Работа у вас не сахар. Гимнастки вон на представлениях заживо горят.

– Это был форс-мажор, – вступилась женщина за честь родного заведения. – Несчастный случай. С каждым может случиться.

– С каждым – да не с каждым, – прищурилась я. – Может, погибшую девушку кто-то специально поджег?

– Чушь, – отрезала моя собеседница. – Дина была добрейшей души человек!

– Неужели вы дружили с погибшей?

– Не то чтобы дружила, – смутилась секретарша. – Но за день до смерти Дина пришла ко мне в секретариат и предложила забыть раздоры, помириться и больше не ссориться. Мы попили с ней кофе, она попросила конверт и ушла.

– Какой конверт? – насторожилась я.

– Конверт для письма, – поведала секретарша. – Я говорю: у меня только мятые конверты остались, но Дина отмахнулась – все равно, говорит, давай. Мне матери письмо нужно отправить.

– Надо же, перед самой смертью собиралась отправить письмо матери! – сокрушенно покачала головой я. – Должно быть, что-то почувствовала…

– Я тоже об этом подумала, – оживилась секретарша. – Бывают же такие совпадения! У моей подруги есть брат, так его другу однажды приснился покойный дед…

Звонок смартфона не дал мне дослушать историю про друга брата подруги. Я извинилась и вышла из приемной, на ходу вытаскивая из сумки аппарат. Звонил Устинович-младший.

– Ты как, еще не освободилась? – поинтересовался приятель.

– Освободилась, – подтвердила я. – Устроиться в иллюзариум гимнасткой у меня нет шансов, так что рассказывай, что поделываешь.

– Сижу в кафе у иллюзариума, тебя дожидаюсь, – откликнулся Борька.

– Сейчас подойду, – пообещала я и дала отбой.

* * *

Я вышла на улицу и двинулась в сторону полосатых зонтиков. Брела я под аккомпанемент смартфона – в моей сумке он буквально разрывался от нетерпения, но у меня не было сил даже снять трубку. Я и так знала, что это Митя, который желает знать, где я и с кем.

– Может, все-таки ответишь? – ехидно осведомился кудрявый друг, поджидавший меня за столиком.

– Не сейчас, – отмахнулась я, протягивая руку к чашке с кофе, стоящей перед Джуниором. – Я глотну кофейку?

– Да хоть весь выпей. Что-то на тебе, Агатка, лица нет?!

– Устала до чертиков, – честно призналась я. – Но побегала, похоже, не зря. Борь, у тебя ведь были знакомые в приемном отделении Склифа?

– У каждого уважающего себя адвоката есть масса знакомых в самых разных местах, – самодовольно откликнулся Устинович-младший. – Что нужно выяснить?

– Узнай, числится ли двадцатого июля в списках обратившихся за экстренной помощью Александр Ткачик? Уборщик уверяет, что в этот день он упал и разбил себе голову, и Стамболиди лично повез его в больницу, и по этой самой причине Ткачик не имел возможности заменить воду в канистрах на растворитель «бензин-калоша».

– Сейчас мы отобьем эсэмэсочку и выясним все, что нам нужно, – напевал себе под нос кудрявый друг, ловко бегая указательным пальцем правой руки по сенсорному дисплею смартфона.

Отправив сообщение, приятель кинул на меня жалостливый взгляд и, заботливо придвинув булочку, купленную явно для себя, проговорил:

– Я тоже не бездельничал. Ты ешь и слушай.

Пока я опрашивала сотрудников иллюзариума, Борис беседовал с матерью пострадавшего ребенка. Джуниора пригласили в чисто убранную гостиную малогабаритной хрущевки в спальном районе Москвы, где и проходила беседа. Борька старался не принимать на свой счет сарказм, который обрушивала на Устиновича-младшего разъяренная матушка Егора Королева, ибо Борис не придумал ничего лучшего, как представиться юристом иллюзариума. А заглянул он якобы поинтересоваться, не осталось ли у семьи Королевых претензий к этой уважаемой организации.

– Он еще имеет наглость об этом спрашивать! – уперев руки в боки, кричала несчастная женщина. – Мой сын не разговаривает по вашей вине, и врачи не дают гарантий, что когда-нибудь он снова заговорит! У мальчика на глазах хищники загрызли человека! Что это вообще за мода такая – тащить на сцену неподготовленных детей! А если бы тигры кинулись на моего сына?

– Но вы же сами выпустили Егора на сцену, – подал голос Борис, чем чуть не испортил все дело.

– Кто? Я? – растерялась женщина. – Да вы в своем уме? Я бы сроду Егорке не позволила никуда выходить, это ваша дрессировщица воспользовалась тем, что Егор был со старшей сестрой, а Марина сама еще ребенок! Дрессировщица буквально вцепилась в Егора и выволокла на сцену! Я ращу детей без отца, старшая дочь вынуждена сутками работать в «Макдоналдсе», а когда у нее выдается свободное время, Марина ведет Егорку в цирк или в кино. Я не жалею денег, чтобы мои дети выросли всесторонне развитыми людьми! И вот тебе, пожалуйста! Сходили в иллюзариум, ничего не скажешь!

– Ваша дочь и сейчас на работе? – оглядываясь по сторонам в поисках Марины, поинтересовался Борис.

– Нет, на Канарах загорает, – злобно ответила женщина. – Конечно, на работе! Мы с ней только успеваем поворачиваться, чтобы свести концы с концами!

– Подождите, а где же миллион, который вам выплатил иллюзариум? – напомнил кудрявый друг.

Женщина всхлипнула и желчно проговорила:

– Представьте себе, господин юрист, нас ограбили! Буквально в тот же день, когда мы с дочерью принесли деньги из банка домой. Говорили мне умные люди: клади деньги на счет, а я решила, что дома надежнее. И вот вам, пожалуйста! Как-то уж очень быстро все случилось, как будто вор знал, когда я получаю деньги. Вам это не кажется странным?

– Мне – нет, – отрезал Борис, понимая, куда клонит собеседница.

– А мне вот кажется, – гнула она свою линию. – Я ушла на дежурство, Марина – в «Макдоналдс», Егор был в больнице, и только ваши люди знали, что деньги я смогу получить исключительно в среду, потому что в другие дни мы с Мариной работаем, а одной мне в банк идти страшно. Я по-человечески попросила Стамболиди побыстрее перечислить сумму на мой счет, потому что Егорке нужно нанимать сиделку, а средств на это у нас нет, и не предвидится. И вот, представьте себе, в среду мы сняли со счета деньги, а в четверг нас ограбили!

– И кто теперь сидит с Егоркой? – сочувственно взглянул на женщину Джуниор.

– Мы с Мариной, – раздраженно буркнула та. – Теперь, когда у нас вообще ни гроша за душой, мы вынуждены водить ребенка к районному психоневрологу и по очереди сидеть с ним дома – в сад его нельзя, Егор всего боится. Если у вас все, я пойду. Мне на работу нужно собираться.