Читать книгу "Дорогие девушки - Фридрих Незнанский"

Турецкий привлек Ирину к себе. Она поддалась и через мгновение сидела у него на коленях. Турецкий нежно поцеловал жену в губы. Потом провел губами по ее щеке и прошептал ей на ухо:

— Дорогая, ты еще помнишь, как это делается?

— Смутно, — игриво ответила Ирина. — А ты?

— Совсем забыл. Думал, ты напомнишь.

— Ну кое-что я еще помню… Если ты не будешь мне мешать, я тебе покажу. Хочешь?

Турецкий улыбнулся.

— Даже не знаю. Пожалуй, попробовать стоит.

— Тогда закрой глаза и ни о чем не думай. Просто плыви по течению.

— А ты? — прошептал Турецкий.

— А я напомню тебе кое-что из нашей прошлой жизни. — Ирина положила руки мужу на шею. — Надеюсь, инфаркт не свалит тебя в самый ответственный момент?

— Когда ты рядом, ему со мной не совладать, — пообещал Александр Борисович и закрыл глаза.

— Ну, держись! — услышал он глубокий и хриплый голос жены.

Турецкий вдохнул ее запах и почувствовал, как все тревоги и неприятности последних дней становятся далекими и нереальными. Вскоре все они ушли, не оставив и следа.

* * *

Утро выдалось солнечным и свежим. Турецкий открыл глаза, прищурился на окно, вспомнил про ночные утехи и улыбнулся. Потом повернул голову, посмотрел на свое отражение в трюмо, подмигнул ему и весело произнес:

— Похоже, жизнь начала налаживаться, приятель.

С кухни до него донесся аромат жареной ветчины и кофе. Ирина готовила завтрак. Замечательно! При мысли о яичнице с ветчиной и чашке крепкого горячего кофе у Турецкого потекли слюнки. В голову пришла еще одна мыслишка — о рюмке водки — но Александр Борисович прогнал ее, как ничтожную и вредную.

«Надо не забыть надеть сегодня свежую рубашку, — подумал Турецкий. — И туфли бы почистить. Да и в парикмахерскую давно пора заглянуть. Оброс львиной гривой — хоть по саванне бегай».

Александр представил себе, как мчится голышом по саванне, и тихо засмеялся. Зрелище было то еще.

Он встал с кровати, надел халат, слегка пригладил волосы ладонью, глянув на себя в зеркало, поморщился, провел пальцами по щекам и подумал: «Нужно срочно бриться. С такой рожей не только к женщине, к собаке подходить стыдно».

Он зашагал к ванной, но по пути споткнулся об тапок и чуть не растянулся на полу во весь свой весьма немалый рост. Чтобы не упасть, ухватился за тумбочку и — вот незадача! — смахнул с тумбочки мобильный телефон.

Турецкий поднял телефон и убедился, что тот работает.

— Хорошо начинается утро, ничего не скажешь, — усмехнулся Александр Борисович, с удовольствием ощущая, что все эти мелкие неприятности никак не сказались на его настроении. Оно по-прежнему было безоблачным.

Проверяя, все ли в порядке с телефоном, Турецкий машинально нажал пальцем на кнопку последних вызовов. И также машинально посмотрел на окошечко дисплея.

Улыбка медленно сползла с его губ. Он еще несколько раз нажал на кнопку, и с каждым нажатием лицо его становилось все мрачнее и мрачнее.

…

Плетнев 18.05

Плетнев 20. 03

Плетнев 21. 10

Плетнев 8.01

Три звонка вчера вечером, один — сегодня утром. Что все это значит? Какого черта?

Прощай, цыганка Сэ-эра…

Были твои губы

Сладкими, как вино…

— донесся с кухни мягкий голос жены. Она любила напевать, хлопоча у плиты.

Турецкий хмуро смотрел на телефон. Потом вызвал окно смс-сообщений. И снова Плетнев. Александр Борисович пару секунд раздумывал, стоит ли раскрывать сообщение. Потом решительно нажал на кнопку.

Ира, подумай над моим предложением. Я буду ждать.

Александр Борисович перечитал сообщение несколько раз. Пальцы его словно свело судорогой, губы побелели. Он повернул голову в сторону кухни. Жена продолжала напевать, и голос ее звучал прекрасно:

Прощай, цыганка Сэ-эра…

Были твои губы…

— Сладкими, как вино, — машинально повторил Турецкий и снова посмотрел на окошечко дисплея. Ему нестерпимо захотелось разбить телефон о стену, но он сдержался. На сердце снова лег камень, и тень от этого камня упала на лицо бывшего «важняка». Губы его презрительно искривились. В серых глазах заполыхал огонек злобы.

— Саня! Ты уже встал? Иди скорей завтракать! — позвала с кухни Ирина.

— Сейчас, — хмуро отозвался Александр Борисович.

Он заблокировал телефон и швырнул его на тумбочку.

Есть не хотелось. Разговаривать не хотелось. Жить не хотелось. В душе опять заворочалась тяжкая и уже привычная тоска.

Александр Борисович шагнул к бару, взял с полки бутылку водки, отвинтил крышку и сделал пару глотком прямо из горла.

— Саня, что ты делаешь? — раздался у него за спиной голос жены.

Турецкий обернулся, посмотрел на нее тяжелым взглядом, отвернулся и снова отхлебнул.

— Зачем? — тихо спросила она.

Александр Борисович пожал плечами.

— Хочется.

— Но ведь мы…

— Что мы? — грубовато осведомился он.

— Ничего. Значит, все возвращается на круги своя? — также тихо сказала Ирина. — А я думала…

Она нервно закусила губу.

— Что? — тем же грубоватым голосом осведомился Александр Борисович, держа бутылку в руке. — Что ты думала? Кстати, хочешь, и тебе налью? Опохмелимся вместе. Ты ведь вчера тоже пила вино.

— Я не понимаю.

— Не понимаешь? Странно. Всегда была понятливой, а тут…

— Ладно, Турецкий, поступай, как знаешь.

Ирина повернулась и ушла на кухню.

Александр Борисович усмехнулся и тихо проговорил:

— Прощай, цыганка Сэра. — Дернул губой и брезгливо добавил: — Скатертью дорога. Плетнев, поди, уже заждался. Молод, силен, красив и коварен, как бог!

Александр Борисович сделал из бутылки еще пару глотков, поставил ее обратно на полку и пошел одеваться. Дел у него на сегодня никаких не было, но оставаться дома он не собирался.

Однако Ирина его опередила.

Турецкий услышал, как хлопнула дверь в прихожей. Он прошел в кухню. Потом заглянул в ванную, прошелся неспешно по квартире, размышляя, куда же это она отправилась в воскресное утро. Много разных мыслей было в голове у бывшего «важняка», и ни одной светлой.

«Может, я зря все это? — подумал он вдруг. — Мало ли зачем он мог ей звонить? Может, сынишка захворал. Ирина ведь мальчишке как мать».

Сердце Турецкого дрогнуло, но тут он вспомнил смс-сообщение. «Подумай над моим предложением. Я буду ждать». Ждать он будет, а! Здорово устроились у меня за спиной. То-то этот паршивец мораль мне читал. И Ирку упомянул. Спелись у меня за спиной. Интересно, как далеко у них это зашло?