Читать книгу "Бес предела - Василий Головачев"

– Как?

Саблин изобразил усмешку.

– Моя трансперсоналка часто пересекается с твоей, хотя и не везде. К примеру, Саблин-третий – объездчик лошадей и живёт в Казахстане, а восьмой Саблин – вообще консультант-офтальмолог в глазном центре, правда, в Суздале.

– Как же ты собираешься разобраться с происшествиями в третьем и восьмом превалитетах? Твои «родичи» согласились помочь?

– Во-первых, я не одинок, мне помогает Таглиб.

– Кто?

– Я же тебе говорил, пустая башка, Саблин и Прохор – одиннадцатые были у ДД, и он познакомил их с арабом по имени Таглиб. Этот араб будет мне помогать и уже кое-что делает. Вернее, не он лично, а его трансперсональные двойники. Во-вторых, ради нашей общей безопасности я собираюсь… – Данияр помолчал, досасывая ломтик лимона, – использовать своих «братьев» втихую, без их соизволения. Одобряешь?

Прохор с сомнением вгляделся в невозмутимое лицо друга.

– Ты их будешь… программировать?

– Зачем программировать? Просто по мере необходимости буду управлять ими собственной мыслеволей. Понимаю, что это неэтично, что всех «родичей» надо просить, а не подавлять их волю, но я ведь не для себя стараюсь? Да и не справиться мне с миссией создания отрядов самообороны, если не привлекать «родственничков».

Прохор сжал зубы.

– Нас предупреждали… это неэтично.

– Помню, я уже поговорил со своим одиннадцатым «родичем», Данимиром, он тоже осудил мою инициативу.

Прохор покачал головой.

– Могу представить себя кем угодно, только не… рабовладельцем!

– При чём тут рабовладельцы?

– А при том, что ты будешь бросать на амбразуру, как только что говорил, не себя, а других! Будешь командовать «родичами» именно как рабами! Это правильно?!

– Успокойся.

– Ты меня поражаешь! Раньше ты никому не навязывал свою волю! Что изменилось?

– Ничего, просто я чую опасность…

– Я не буду иметь с тобой дела! – Прохор резко встал. – Если ты не откажешься от идеи использовать других!

Саблин посмотрел на него снизу вверх, не теряя природного спокойствия.

– Сядь.

– Я ухожу!

– Не кричи, Леру перепугаешь. Сядь.

Прохор постоял, подумал, сел.

Саблин съел ещё одну дольку лимона, помахал выглянувшей из кухни Валерии:

– Всё нормально, мы спорим.

Валерия скрылась.

Саблин положил руку на плечо Прохора.

– Успокойся, я не буду так делать. Я только хочу оградить тебя от неприятностей. Войну в Узилище не забыл? Второй такой не хочешь?

– Не хочу, – угрюмо сказал Прохор.

– И я не хочу. Будем готовиться… действовать законными путями. Сходи к одиннадцатому, поговори с ним, он знает больше, чем я. ДД дал им абсолютно новую инфу, связанную с формоспектром. Я обалдел, когда услышал.

– От кого услышал?

– От своего «братца» – Данимира. Если мы овладеем приёмами изменения формы – как они, никакие Охотники будут нам не страшны.

– Чего же одиннадцатый молчит как партизан, ничего не говорит?

– Сам к нему сходи.

Прохор помолчал, остывая.

– Конечно, схожу. И всё же ты там полегче…

– Не уговаривай, я всё понимаю, попытаюсь объяснить своим «родичам», что надо делать.

– О чём хоть идёт речь? Я имею в виду… этот… формоспектр.

– Все объекты имеют спектр форм, в котором они существуют как функционально ориентированные единицы. Но пусть тебе об этом расскажет одиннадцатый, он математик, я же могу что-нибудь упустить из виду.

Снова появилась Валерия, пухлая блондинка с ямочками на щеках, присела рядом с мужем, одетая в тёплый байковый халатик.

Прохор помнил жалобы Дана, что Лера не желает выходить замуж, ссылаясь на вечную занятость, и с интересом наблюдал за отношениями столь разных людей. Однако, судя по довольному виду Данияра, всё было нормально.

– О чём беседуем?

– Вот, прикидываем, не махнуть ли в Австрию на несколько дней, – сказал Саблин, почти не кривя душой. – Устя улетела в Ишгль на соревнования, почему бы и нам к ней не присоединиться? Ты сможешь отпроситься на пятницу?

– Не знаю, не думала, – повела плечиком Валерия. – В принципе у меня есть пара отгулов, можно взять один, если ничего форсмажорного не случится.

– Возьми.

– Хорошо, попробую.

– Тогда я пошёл, – поднялся Прохор. – Благодарствую за угощение, я в долгу, поэтому приглашаю вас завтра отужинать в ресторанчик. Возражения есть?

– Конечно, нет. С удовольствием, – улыбнулась Валерия.

– Ну и отлично, созвонимся.

Саблин проводил Прохора до машины.

– Заметишь слежку – сразу дай знать. И очень осторожно ходи по «родичам». Судя по опыту Узилища, Владыки умеют устраивать засады и владеют способом удерживать «души» в головах людей.

– Ладно, – сказал Прохор, пожимая руку другу.

Путь от квартиры Саблиных, съёмной, конечно, до собственной (тоже съёмной, хотя у обеих пар были расчёты купить в Вологде собственное жилище) занял всего двадцать минут. Они и квартиры выбирали с таким расчётом, чтобы жить рядом: квартира Саблиных располагалась на улице Жданова, а Шатаевых – на Первомайской, недалеко от речного вокзала.

Позвонив Усте и узнав, что у неё всё хорошо, Прохор сел было за компьютер, потом разложил по полочкам разговор с Даном и решил, во-первых, посмотреть, что случилось с Прохором-третьим, а во-вторых, поговорить о проблемах с Прохором-одиннадцатым. Удобно расположившись на диване, он согрел на груди эргион, проделал в уме необходимые процедуры и вышел в невидимую и неощутимую неподготовленными людьми Числовселенную, объединявшую бесконечное количество сформированных сакральными законами цифр и чисел миров.

Обычно прыжок в «шахту», соединявшую психосоматические структуры (души – как говорили формонавты) людей, нанизанных на трансперсональную линию, длился недолго – буквально несколько мгновений, и тьма тут же сменялась «светом» мыслей и чувств «родича» из соседнего числомира.

На этот раз прыжок длился гораздо дольше.

Ощущение складывалось такое, будто Прохор угодил в пещеру, полную странных шёпотов, скрипов, тихих стонов, и погружается в неё всё больше и больше.

Он рванулся назад изо всех сил, ужасаясь мелькнувшей мысли: утону!

В глазах родился пульсирующий «комковатый» свет, стали проявляться белые и голубоватые стены, пятна, решётчатые плоскости, цепочки движущихся огоньков. Мелькнули светлые пятна, похожие на смазанные человеческие лица. Раздались булькающие голоса, дребезжание, похожее на смех. Но понять что-либо в этом тихом звуковом хаосе было невозможно.