Читать книгу "Она так долго снилась мне... - Тьерри Коэн"

— Ну давайте так и сделаем.

— Не сочтите мое замечание за насмешку, но… если я заблокирую эту сумму, у вас не останется средств, чтобы оплатить операцию. По крайней мере на счету в нашем банке.

Он вновь обрел свой самодовольный язвительный тон.

Я сообщил, что приду в банк и урегулирую вопрос через кассу, положил трубку и пересказал наш разговор Жошу.

— Ты правильно решил к ним не прикасаться. Мало ли что… Иногда случаются ошибки. Тогда тебе в любом случае пришлось бы возместить эти деньги.

Телефон, банковский счет… У меня возникло предчувствие, что эти странные события таят неясную угрозу.

Мы сидели в «Итальянском кафе» за бутылкой сухого вина.

— Клянусь, это не я оплатила твой телефон, а уж тем более не я перевела на твой счет десять тысяч евро! — воскликнула Хлоя. — Я неплохо зарабатываю, но все же мое благородство имеет пределы.

— Банк должен провести расследование, но за результат они не ручаются. И потом, это долгая история, несколько недель как минимум, — объяснил я.

— Если это не ошибка, то может кто-то хочет тебе помочь, — высказалась Хлоя. — Давайте рассмотрим все возможные варианты. — Она задумалась на мгновение. — Друзья? Нет, других таких кретинов, как мы, готовых поощрять твою лень, больше не сыскать.

— Может, твой издатель? — предположил Жош.

— Вряд ли. Он со мной полностью рассчитался и не рассчитывает, что я снова начну писать.

— Кто-нибудь из твоей семьи? Может, какой-нибудь кузен или кузина, которые привязаны к тебе и, узнав, в какой ты ситуации, решили помочь.

— Невозможно. Всем моим немногочисленным родственникам на меня наплевать, они не интересуются моими делами.

— А твой шеф? — воскликнула Хлоя. Ее ноздри раздулись, как у гончей собаки, взявшей след.

Я мысленно взвесил все «за» и «против».

— С одной стороны, он очень даже способен на благородные поступки. Но он ничего конкретно не знает про мою финансовую ситуацию.

— Может, кто-то из твоих знакомых ему рассказал?

— Это маловероятно. У нас нет никаких общих знакомых.

— А ты уже спрашивал у него про аванс?

— Да вроде бы… Что-то такое было.

— Ну и вот, — заключила Хлоя. — Он мог догадаться, что у тебя проблемы с деньгами. В конце концов, полставки недостаточно для нормальной жизни, он должен это понимать.

Мы на мгновение замолчали, обдумывая новую версию.

Мсье Гилель со старомодной, преувеличенной учтивостью проводил до двери последнюю клиентку. Сперва идея о том, что он виновник невероятных происшествий со счетом и телефоном, показалась мне невероятной, но теперь я утвердился в противоположном мнении: старик был очень непрост, его окружала какая-то тайна, и поэтому глупо было исключать его из числа подозреваемых.

Когда мы остались одни, я подошел к его рабочему столику. Он, как обычно, поднял ко мне улыбающееся лицо. Казалось, каждый раз он радовался мысли, что я работаю в его магазине.

— Можно задать вам вопрос?

Он положил книги, которые держал в руке, снял очки и сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом показывая, что готов разрешить любую проблему в классификации или оценке произведения.

— Несколько необычный вопрос, — уточнил я, внезапно смутившись.

— Необычный? — с интересом переспросил он.

— Он не имеет отношения к магазину. Это личный вопрос.

Он помрачнел, он вновь надел очки, взял в руку книги и сделал вид, что собирается вновь погрузиться в работу.

— Я знал, что рано или поздно ты меня об этом спросишь, — произнес он упавшим голосом.

Я решил, что нашел наконец разгадку своей тайны.

— Я рассказал тебе то ли слишком много, то ли недостаточно, — вздохнув, начал он. — Мое одиночество, жизнь без жены и семьи, маленькие странности, темное прошлое… и этот номер, вытатуированный на руке… Каждый человек в конце концов задает мне этот вопрос. Но я не люблю об этом рассказывать, видишь ли, и вот…

— Но я собирался поговорить вовсе не об этом! — перебил я его. Признаться, меня удивила его тирада.

Он встал, вновь снял очки и уставился на меня.

— Правда?

— Правда.

— Понимаешь, я, конечно, ворчу, как не ворчать, но с тобой я готов об этом поговорить, — смущенно признался он. — У писателя хватит такта и ума выслушать все с пониманием. Не то чтобы понять, это никому не удастся. Но хотя бы выслушать.

— Спасибо, мне очень приятно, но речь сейчас вовсе не о вашем прошлом.

Он нахмурился.

— Что, мое прошлое тебя не интересует?

— Ну что вы! — ответил я, удивляясь странному обороту нашего разговора. — Конечно же, интересует, но я никогда в жизни не решился бы расспрашивать вас об этом.

— М-м-м… ну хорошо. Так о чем ты хотел спросить?

Я объяснил ему ситуацию. Он с интересом выслушал меня, вертя головой, как недоверчивый воробышек.

— И теперь ты задаешься вопросом: не я ли послал тебе эти деньги? — спросил он.

— Я рассматриваю разные варианты.

— Должен ли я подумать, что ты считаешь меня сумасшедшим или твои подозрения — знак определенного уважения?

— То есть это не вы.

— Я никогда ничего не делаю анонимно, молодой человек! — воскликнул он. — Анонимность, как правило, имеет нехорошую подоплеку: преступление, замаскированное тщеславие или глупость.

— Я просто на мгновение предположил, что вы хотели мне помочь… так, чтобы не обидеть.

— Если мне надо тебе помочь, я сделаю это открыто и сумею проявить достаточно такта и искренности, чтобы не смутить тебя!

— Я понял, простите.

Он на мгновение задумался:

— По-моему, тут какая-то ошибка. И тогда эти деньги нельзя трогать.

С этими словами он развернулся и исчез в недрах магазина, оставив меня в полном недоумении. Появился он, впрочем, тотчас же. В руках у него был конверт. Он решительно протянул его мне.

— Вот деньги. Не благодари, я вычту их из твоего жалованья… потом. Таким образом ты убережешься от искушения снять деньги с того счета.

Я хотел отказаться, но его тон был непререкаем. Кроме того, что греха таить, деньги были мне нужны, и вообще это был не более чем аванс.

— Не думайте, что я рассказал вам эту историю, чтобы выманить у вас аванс, — не удержался я.

— Я знаю. Ты достаточно тонкая и цельная личность, не в твоем духе прибегать к таким выкрутасам.

— Но я возьму, потому что они мне и правда нужны.

— В добрый час! — обрадовался он.