Читать книгу "Дар Императора - Аарон Дембски-Боуден"

Удар по шлему оборвал его жалобу. Я не рискнул оглянуться, чтобы увидеть, что произошло.

— Мы побеждаем, — возразил Сотис. — Это главное.

Беззвучно орущее лицо ударилось в мой наплечник, умоляющие губы прижались к заиндевевшему керамиту и быстро присосались к нему. Из-за внутреннего напряжения моя рука скорчилась в спазмах, мышцы отказывались подчиняться. Я не мог поднять посох.

Свободной рукой я стиснул лицо демона, вонзив пальцы в невозможно прекрасную плоть. Его череп задрожал, затем треснул, из него хлынула пузырящаяся жидкость. Психическим толчком я сбил нерожденного с руки в тот самый миг, когда еще один коснулся моего локтя. Существо вцепилось как минога, сосущим поцелуем вытягивая тепло из моих доспехов. Я выпустил заряд психического огня, пытаясь сбросить его с себя.

Ничего не произошло. Мои веки потяжелели, сердца похолодели, рефлексы замедлились. Я сосредоточился для еще одного пси-толчка, но сфокусироваться не удавалось. Я не мог думать ни о чем, кроме слабеющих конечностей.

Слабость и беспомощность казались болезненно знакомыми. Это — или нечто похожее — случалось со мной прежде. Почему я не мог вспомнить, что именно? Это произошло со мной до прибытия на Титан? Тень из жизни до того, как я проснулся в холодной камере?

Да. Я почти мог увидеть это: холодные, такие холодные коридоры покинутого корабля. Имя ускользало от меня — имя короля, восседавшего на черном троне.

Я…

+ Брат. +

Я открыл глаза, только сейчас осознав, что они были закрыты. Когда перед глазами прояснилось, настойчиво замерцали прицельные перекрестья и биосводки.

— Брат, — сказал Сотис, теперь уже обычным голосом. — Ты ушел в дрейф.

Схватив в охапку серебристые волосы ангела, он рванул его голову назад и обнажил гладкое горло. Там, где его рот коснулся моих доспехов, на керамите красовалось выбеленное пятно, а само существо глядело на меня с безграничной злобой. Сотис перерезал ему глотку, поводив мечом туда-сюда, словно пилой.

Еще парочка нерожденных врезалась в него сзади, и он стремительно развернулся, сжимая в обеих руках клинки. Освободившийся ангел снова потянулся ко мне, но получил удар посохом по наполовину отрубленной голове. Громкий треск довершил работу Сотиса, и я оттолкнул горящего варпожителя импульсом психической силы. Он отлетел, обращаясь в пепел.

— Слишком все просто, — выдохнул я в вокс. — Что-то здесь не так.

— Просто? — хмыкнул Сотис. На миг я смог разделить его ощущения, проникнув в разум сквозь бушующие в нем эмоции. Трещина в колене беспокоила его больше, чем ему хотелось бы признавать. Он выдернул фальчионы из груди врага и обезглавил тело, скрестив клинки на его шее. Из обрубка посыпались сияющие алые бриллианты, а затем серафим взорвался бездымным пламенем. От удара в грудную клетку труп, кувыркаясь, полетел вдаль.

— Мы ведь пока живы, не так ли? — провоксировал я в ответ.

— Тебе оставалось недолго, — уточнил Малхадиил.

Я молча отправил Сотису благодарность — психические чувство уважения и признательности.

+ Гиперион прав, + мысли Галео немного успокоились, когда количество противников уменьшилось. Его движения из резких и яростных превратились в хирургически точные. + Мы столкнулись с меньшей скверной. Эти демоны лишь жалкие отбросы, вызванные из варпа отчаявшимся врагом. +

Сотиса это не убедило.

— Но ты ведь изгнал…

+ Оно сбежало, + упрек в ауре Галео защипал мою кожу, поскольку я был ее мишенью. + Оно убежало прежде, чем я нанес последний удар. +

— Сбежало куда? — провоксировал Думенидон. Мой брат умолк, когда палуба под нашими ногами зарокотала. Я узнал это чувство. Любой, кому приходилось побывать на космическом корабле, знал его. Пульсация двигателя. «Морозорожденный» опять дышал.

— Но это невозможно, — прошептал Малхадиил. — Корабль ведь мертв. Невозможно.

В полуразрушенный зал хлынул слабый свет, возобновилась подача электроэнергии. Вдоль потолка янтарем замигали сирены аварийной тревоги, их вой по-прежнему не был слышен в вакууме. По всему кораблю пробуждались машины, приступая к прерванной работе. Я ощутил, как с лязгом оживают краны, заставляя дрожать палубу, пока они медленно вращались в гнездах, загружая гигантские боеголовки в приемники турелей. Корабль готовился к бою, в котором никогда не примет участия, готовился открыть огонь по врагу, которого не существовало.

Ангелы истончились, будто туман, и ослабли, их осталось так мало, что они более не представляли опасности.

— Прикройте меня, — вновь сказал я.

— Ты всегда так говоришь, — провоксировал Сотис, — когда собираешься сделать какую-то…

Я не расслышал окончания его фразы.

Я покинул тело.

Ниспослание было лишено элегантности, оно было лихорадочным действом, порожденным яростью и необходимостью. В то время как физическое тело стояло, напевая, в покоях навигатора, мои ощущения с ревом проносились по запутанным коридорам, оставляя за собой тонкую изморозь на стенах. Корабль снова жил, освещенный слабо мерцающими люмосферами. Некоторые из них разлетались вдребезги, когда я проносился мимо.

Я с ревом вонзился в ядро корабля, мои чувства облупились до единственного обоняния жизни.

+ Ты зашел слишком далеко и слишком быстро. Вернись, брат. +

Я не останавливался. Это была моя вина. Прегрешение лежало на мне. Моя ошибка привела к бегству демона из тела навигатора, поэтому мне предстояло искупить совершенное во имя долга.

+ Гиперион, + предупредил Галео. + Вернись к нам. +

Словно не я выдержал десятилетия ломающих душу испытаний, чтобы получить доспехи, которые сейчас ношу. Словно не я умел распоряжаться силами по своему усмотрению.

+ Я знаю пределы собственной силы, юстикар. +

+ Не путай приказ с просьбой, Гиперион. +

Я был близок к ответу. Инжинариум освещался так же, как остальной корабль, и здесь доказательства работы были неопровержимыми. Мое чутье натыкалось на пульты, внюхиваясь в запах притаившегося в зале сознания, пытаясь выйти на психический след. Что-то, что-то…

+ Вернись немедленно, + Галео давил на меня, и я едва не подчинился психическому принуждению, скрытому в его словах. Он хорошо нас обучил.

+ Погодите, юстикар. Я вижу, + и вот оно появилось, настолько очевидное и лишенное источника, как запах крови на нёбе.

Я сфокусировался. Вдохнул. Обернулся. Чувство заскребло во мне с горькой нежностью, рожденной скоплением вторичных генераторов, издевательски присосавшихся к холодному плазменному двигателю. Пока прочие силовые станции не подавали признаков жизни, этот единственный генератор содрогался, будто воскрешая самого себя.

Ядро двигателя расширилось, серая плазма всколыхнулась. Я увидел, как рука, или что-то похожее на нее, прижалась к грязному стеклу. Когда она снова растворилась в плотной тине, к стенке прижался оскалившийся фрагмент человеческого лица. Он тоже испарился, поглощенный слизью двигателя.