Читать книгу "Та, которой не стало - Буало-Нарсежак"

— Когда вы вернулись из поездки?

— Два дня назад.

— Ваша жена часто отлучается из дому?

— Да… То есть нет… В ранней молодости она, случалось, убегала из дому… Но вот уже…

— Чего вы, собственно, опасаетесь? Самоубийства?

— Не знаю.

— Ваше имя?

Это все больше напоминало допрос. Равинелю следовало бы возмутиться, осадить этого непрестанно облизывающего губы типа, который пристально разглядывал его с ног до головы. Но делать нечего: надо любой ценой узнать правду.

— Равинель… Фернан Равинель.

— Какая она, ваша жена? Возраст?

— Двадцать девять лет.

— Высокая? Маленькая?

— Среднего роста. Примерно метр шестьдесят.

— Какого цвета волосы?

— Блондинка.

Служащий все раскачивался на стуле, опираясь руками о край стола. Ногти у него были обкусаны, и Равинель с отвращением отвернулся к окну.

— Как одета?

— В синем костюме… Так я думаю.

Наверное, зря он произнес это так неуверенно. Чиновник метнул быстрый взгляд в сторону батареи, словно призывая в свидетели обладателя новых штиблет.

— Не знаете, как была одета ваша жена?

— Да, не знаю… Обычно она носит синий костюм, но иногда надевает пальто с меховой опушкой.

— Могли бы узнать поточнее!

Служащий снял фуражку, почесал затылок и снова ее надел.

— Никого, кроме утопленницы с моста Берси, у меня нет…

— А… Все-таки нашли…

— Об этом писали все позавчерашние газеты. Вы что, газет не читаете?

Равинелю казалось, что второй — у батареи — не спускает с него глаз.

— Подождите минутку… — сказал чиновник.

Он встал и исчез в проеме двери, к которой были прибиты две вешалки. Равинель вконец растерялся и не смел пошевелиться. Толстяк по-прежнему внимательно разглядывал его. В этом Равинель был уверен. Время от времени поскрипывали ботинки. Затянувшееся ожидание становилось невыносимым. Равинелю мерещились целые штабеля трупов на полках. Противный тип в фуражке, должно быть, расхаживает перед этими полками, как эконом, отыскивающий бутылку «О-бриона» урожая 1939 года или искристого шампанского. Наконец дверь распахнулась.

— Не угодно ли пройти?

Миновав коридор, они вошли в зал, перегороженный пополам громадным стеклом. Стены и потолок были выкрашены эмалевой краской, пол выложен кафельными плитками. Малейший звук отдавался в зале гулким эхом. С плафона падал скудный свет, заполнявший зал тусклыми отсветами. Все это напоминало рыбный рынок в конце мая. Равинеля так и подмывало поискать взглядом обрывки водорослей и кусочки льда на земле… Но тут он увидел сторожа, толкающего тележку.

— Подойдите ближе. Не бойтесь.

Равинель оперся о стекло. Тело на тележке медленно ползло в его сторону, и ему почудилось, будто он видит появляющуюся из ванны Мирей с прилипшими ко лбу волосами, в мокром платье, плотно облегающем фигуру. Он подавил странную икоту. И, широко раскинув руки, прижался к стеклу. От его дыхания стеклянная перегородка запотела.

— Ну как? — весело спросил его служащий.

Нет, не Мирей! И это еще ужаснее.

— Ну так что?

— Не она…

Служащий махнул рукой, и тележка исчезла. Равинель вытер выступивший на лице пот.

— В первый раз такая картинка малость впечатляет, — ухмыльнулся служащий. — Но ведь это не ваша жена!

Он увел Равинеля в комнату и снова уселся за стол.

— Сожалею, как говорится. Если у нас будет что-нибудь новенькое, вас известят. Ваш адрес?

— «Веселый уголок», в Ангиане.

Перо скрипело. Второй чиновник по-прежнему неподвижно стоял у батареи.

— На вашем месте я обратился бы в полицию.

— Благодарю вас, — пробормотал Равинель.

— О, не за что.

И он очутился на улице. Ноги у него подкашивались. В ушах звенело. По-прежнему стоял густой туман, но теперь его пронизывал красноватый свет, и он напоминал ткань наподобие муслина. Равинель решил дойти до ближайшего метро. Сообразив, куда ему идти, он наугад перешел улицу. Ни одной машины. Звуки как бы блуждали в тишине и, уже искаженными, доходили до слуха. Иные летели откуда-то издалека, другие замирали рядом, и Равинелю казалось, будто он шагает в толпе невидимок, участвуя в таинственных и торжественных похоронах. То там то сям неярко, словно ночники, затененные сероватым, развевающимся крепом, поблескивали фонари. В морге Мирей не оказалось. Что скажет Люсьена? И страховая компания? Надо ли их оповестить? Задыхаясь, Равинель остановился. И тут он услыхал рядом с собой скрип ботинок. Он кашлянул. Скрип прекратился. Где этот человек? Справа? Слева? Равинель двинулся дальше. Скрип возобновился… Ха… Ну и ловкачи! Как это они сумели затащить его в морг! Но… кто же знал… Приостановившись, Равинель быстро оглянулся и заметил мелькнувший позади и тут же растворившийся в тумане силуэт. Вход в метро должен находиться где-то рядом, в нескольких шагах. Равинель побежал. На ходу он замечал другие силуэты, видел незнакомые лица, будто вылепленные прямо из этого мерзопакостного тумана. Лица мгновенно изменялись, теряли форму, плавились, как воск. До его слуха по-прежнему доносилось поскрипывание ботинок Может, человек хочет его убить? Нож, блеснувший в тумане, острая, небывалая боль… Но почему? За что? У Равинеля нет врагов… кроме Мирей! Но разве Мирей могла стать его врагом? Какая-то несуразица…

Метро. Недавние невидимки вдруг снова превращались в людей. Сверкая тысячами капель на пальто, волосах, ресницах, мужчины и женщины вновь обретали привычный облик. Равинель решил подождать преследователя у входа. Он увидел на верхней ступеньке ботинки незнакомца, пальто с оттопыренными карманами. Равинель вышел на платформу. «Тот» пошел следом. Может, это он и похитил труп, а теперь собирается диктовать свои условия?

Равинель сел в головной вагон и заметил, что потрепанное пальто проскользнуло в следующий. Рядом с Равинелем сидел полицейский и читал спортивную газету. Вот бы дернуть его за рукав и сказать: «Меня преследуют. Мне грозит опасность». Но полицейский, скорее всего, только удивится… Ну а если его слова примут всерьез и потребуют объяснений? Нет. Лучше помолчать и выждать.

Станции с гигантскими рекламными щитами убегали одна за другой, на поворотах Равинеля прижимало к полицейскому, преспокойно рассматривавшему траекторию полета прыгуна с шестом. Может, оторваться от преследователя? Тут нужны усилия, хитрость, ловкость. Стоит ли его жизнь того, чтобы защищать ее с таким ожесточением?

Равинель сошел на Северном вокзале. Он, не оборачиваясь, знал, что тот, из морга, идет следом за ним. Едва поредела толпа, как назойливый скрип возобновился. «От этого скрипа можно сойти с ума!» — подумал Равинель. Он подошел к кассе, купил билет до Ангиана. Незнакомец вслед за ним тоже попросил билет до Ангиана, в один конец. Вокзальные часы показывали пять минут одиннадцатого. Равинель стал искать вагон посвободней. Тогда незнакомцу придется открыться, выложить карты.