Читать книгу "Что-то в тебе - Дж. Натан"

я не против.

Я кивнула.

Он прижал палец к самому большому шраму на моей коже, немного втер средство, пока оно полностью не покрыло шрам. Следующие несколько минут Кейсон молча и внимательно закрашивал консилером каждый шрам Я наблюдала, как он наносит средство на мою кожу, думая, почему он счёл необходимым сделать это для меня.

— Тебе больно от них? — спросил Кейсон, не отрываясь от работы.

— Теперь нет.

— Шей, мне так жаль.

— Не ты же это сделал.

— Никто не должен был этого делать.

Я согласилась с ним на все сто. Я испытала то, что не должен испытать ни один ребенок. Но тогда мне казалось, что я держала все под контролем. Мама умерла, а я осталась только с отцом. И уверяла себя, что лучше иметь озлобленного отца-алкоголика, чем никого. Потому что если бы у меня не было отца, я бы осталась одна.

Долгие годы я уверяла себя, что смогу противостоять его ярости, которую он выплескивал на меня, если буду держаться от него подальше, когда он пьян. Но в запое отец стал пребывать дольше, чем в трезвом состоянии. Держаться от него в стороне стало практически невозможно. Университет стал бы моим спасением. Именно поэтому я вложила все деньги в учебу. Я получила стипендию, которая оплатила мое обучение, смогла уехать, а у него не осталось выбора, кроме как обратиться за помощью. Но теперь я понятия не имела, случилось ли это. Может он лежал мертвый в сточной канаве, этого мне уже не узнать. И мне стало чертовски страшно, что сама мысль об этом не расстроила меня. Я хороший человек. Хороший человек, который натерпелся. Хороший человек, который осознал, что не мог исправить человека, который не хотел исправляться.

Мое желание стать биохимиком и найти лекарство от зависимости росло из необходимости. А пройденные испытания наделили решимостью помогать тем, кто не мог помочь себе… и их жертвам.

— Похоже, это все, — произнес Кейсон, взглянув на меня. — Это же все, да?

Я покачала головой: нет необходимости объяснять, где остальные.

Его глаза опустились, и он понимающе кивнул.

Я встала, а Кейсон попятился. Затем подошла к висевшему на двери шкафа зеркалу в полный рост и взглянула на себя. Не видно ни одного шрама. И впервые в жизни мне нравилось, что я видела.

— У Жизель должны быть какие-нибудь туфли.

Я посмотрела на него в зеркало.

— Я упаду и сломаю шею.

— Может балетки? У нее их полно.

Я кивнула, ценя его доброту.

Он скрылся в коридоре, и я наконец смогла дышать.

Кейсон

Я поспешил в комнату Жизель и упал на край ее кровати. Как же я был глуп. Чертовски глуп. Пижама. Армейские ботинки. Как я не понял, что она пряталась за этими вещами? Почему я не пораскинул мозгом, зачем студентке носить пижаму с носочками?

Мысли вернулись к ночи в моей комнате. Пресловутой ночи в моей комнате. Как я не заметил шрамы? Да, было темно, и я торопился раздеть ее, но должен же был заметить их, когда снимал ботинки. Эгоистичный Кейсон был настоящим мудаком. Он не заслуживал в своей жизни девушки, такой как Шей,

Но я солгу, если не признаюсь, что у меня слезы на глаза навернулись, когда она увидела свое отражение без шрамов в зеркале. Она словно увидела совершенно новую Шей. Словно до этого момента эти шрамы каким-то образом определяли ее. Удивительно, что она не додумалась до этого раньше.

Черт, через что она прошла в этом захолустном трейлере? Хотел бы я знать правду, стоявшую за этими шрамами. Потому что они появились не за один раз. Они появлялись со временем. А представив испуганную юную Шей, я ощутил такую ярость, на которую, как мне казалось, был неспособен.

— Что ты делаешь? — спросила Жизель, заходя в комнату.

Я уставился на нее, не в силах подобрать слова, чтобы выразить мысли.

— Ты их видел? — спросила она.

Я кивнул.

— За ними скрывается та еще история, — проговорила она — голос ее был тих и полон грусти.

— У тебя есть пара балеток, которые подойдут к платью?

Уголки ее губ приподнялись.

— Конечно. Но она наденет их? Они же не закрывают ноги.

— Я обо всем позаботился.

— Да?

— Наверное, я наконец-то начал уделять внимание другим людям.

По лицу Жизель расползлась улыбка, она полезла в шкаф и вернулась с парой балеток телесного цвета.

Я выхватил их из ее рук.

— Спасибо, сестренка.

— Я рада, — сказала она.

Я нахмурился.

— Что?

— Что ты стал уделять внимание.

Кивнув, я вышел из ее комнаты и поспешил вернуться в гостевую. Постучав в дверь, открыл ее и зашел внутрь.

Шей, сидевшая на кровати, взглянула на меня.

— Как тебе?

Я передал ей балетки.

— То что надо. — Наклонившись, она надела их на ноги.

— Подходят?

— Большеваты, но все прекрасно, — ответила Шей.

— Готова идти?

Она встала.

— Да.

Мы спустились на первый этаж как раз, когда мама поставила индейку в центр обеденного стола. Она взглянула на нас, улыбаясь и задержав на Шей удивленный взгляд.

— Шей, ты прекрасно выглядишь.

Даже не глядя на Шей, я знал, что она покраснела.

— Можешь присесть сюда, — сказала мама, указав на стул рядом с моим привычным местом.

Шей села, а я — рядом с ней.

Папа зашел в комнату, заметив, что мы с Шей уже сидели за столом.

— Спасибо, что дождались, — подтрунил он, занимая место во главе стола.

— Мы ничего не ели, — ответил я.

Следующей зашла Жизель, ее взгляд упал на меня и Шей, а брови поднялись, когда Шей отвернулась. Она села напротив нас. Мама поставила на стол гарнир и села напротив отца.

— Давайте есть, — объявил я, потянувшись к гарниру.

Мама хлопнула меня по руке.

— Позволь нашей гостье первой наполнить тарелку.

— Ой, нет, — проговорила Шей, глаза выглядели дико от смущения. — Пожалуйста, не ждите меня.

Я взглянул на маму, моля ее прекратить.

Она поняла намек.

— Хорошо, раз ты настаиваешь. Давайте начнем с конца и будем передавать еду.

Так мы и поступили, наполнив тарелки стольким количеством еды, сколько не нужно есть за один день.

Папа поднял стакан, прежде чем мы принялись есть.

— За семью. Не знаю, как мне так повезло, но я благодарен, что вы у меня есть. — Он взглянул на Шей. — И за новых друзей. Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семейку. Мы рады, что ты с нами.

Подняв стаканы с водой, мы чокнулись и принялись есть.

— Итак, как вы познакомились? — спросил папа, отпив из стакана.

Я забеспокоился, понимая, что настоящая