Читать книгу "Эволюционер из трущоб - Антон Панарин"

вокруг валом. Да, для меня оно бесполезно, но на будущее может пригодиться, как и управление транспортом. Про целительство я вообще помолчу, это просто необходимая вещь.

А вот доминанта магии льда, это просто подарок небес. В предыдущий раз я не смог её заполучить, удастся ли в этот? Если да, то я уже сейчас смогу творить простейшие заклинания. В случае если убийцы заявятся в пансионат я их конечно не остановлю, но сдержать — может, и получится. К примеру, я мог бы заморозить дверь и убийце пришлось бы её вышибать. А это подарило бы нам ценные секунды.

— Ну, поехали. Поглотить.

Накатила волна боли, к которой я уже начал привыкать. Вот только сейчас ломило не только тело, но и магические каналы, заставив меня хохотать во всё горло! Даже мама проснулась и испуганно уставилась на меня, видя, как я в припадке катаюсь по кроватке и хохочу, сжимая в руках окровавленный палец.

Что меня так рассмешило? Да то, что каналы маны трещат при интеграции генома, связанного с магией! А значит, я вытащил счастливый билет. Либо целительство, либо магия льда.

— Миша! Откуда это у тебя? — Она выхватила палец из моих ладошек и с ужасом уставилась на него. — Румянцева… Сумасшедшая сука. Я тебя прикончу, — прорычала мама и вскочила с кровати, заставив меня заорать.

— Эй! Стоять! Куда собралась⁉ Я вообще-то тут один! Внимание, забота, ласка и всё такое. Это твои обязанности, между прочим! Устранение врагов, оставь на меня! — выпалил я пламенную речь, которая для матери звучала как бесконечный поток агуканий.

Она остановилась и с отвращением выкинула палец в окно, а после вернулась в кровать.

— Ты прав, мой хороший. С этой тварью можно разобраться и утром.

Мама дала мне грудь, пытаясь усыпить. Тёплое молочко потекло в рот, но расслабиться в следующие полчаса я не смог. Боль была чертовски сильна. Зато удалось погрузиться в чертоги разума.

Как я и думал, на плите в синем ряду появился новый кристалл металлического цвета. Сконцентрировавшись на нём, услышал женский голос «Магия льда».

— Да! Наконец-то! Теперь все конфеты будут моими! Муа-ха-ха-ха-ха! — Я залился звонким смехом и откинул голову назад.

Кстати, забавно получается. В прошлой жизни я был Михаэлем Испепелителем, а в этой стал магом льда. А ещё я раньше был универсалом, да и теперь надеялся им стать. Вот только слоты в пирамидке заканчиваются. В синем ряду, отвечающем за магию, две ячейки из семи уже заняты. Ну да ладно. Что-нибудь придумаю. Выйдя из транса, я моментально уснул.

Проснулся ближе к обеду. Настроение замечательное! Полно планов на будущее, а ещё… живот урчит так, что я готов сам себя сожрать. Голод адский! Мама вымоталась за последние дни так, что проспала завтрак. Подполз ближе и боднул её головой в бок, ноль реакции. Боднул ещё и ещё раз. Ну наконец-то! Открыла глаза.

— Ты уже проснулся-я-я? — зевнула мама, приоткрыв один глаз.

Я показал пальцем на рот и сказал «Ам-ам!». Команда сработала на ура, моментально прогнав остатки сна матери.

— Ого! Почти двенадцать! Быстрее в столовую, пока её не закрыли!

Мама прижала меня к груди, подскочила и рванула в направлении столовки. Её скорость поражала. Неслась, как грациозная лань, входя в повороты, словно гоночный болид. Вбежав в столовую, мама схватила поднос, накидала туда всякого и уселась за стол, держа меня второй рукой.

— Приятного аппетита, Мишутка, — улыбнулась мама и приступила к трапезе.

Я впервые увидел то, чем кормят мою мать, и меня едва не стошнило. Крупяная каша воняла так, что её не стали бы жрать даже свиньи. Мяса там, конечно же, не было. Только хрящи, прожилки, да шкура, то ли куриная, то ли гусиная. А ещё была тарелочка овощей. Помидор с гнилым боком, огурец, который выглядел как желе, покрытое белой плесенью, и редька.

Пара кусков хлеба заслуживают отдельного внимания. Ведь они не были предназначены для еды. Хлеб был настолько жестким, что из него бы вышло отличное холодное оружие, нужно только заточить наконечник о бетон — и готово.

Ну а как не сказать пару ласковых о супе? Суп из конских… Да тут даже их не было. Просто прозрачная жижа, на дне которой плавала пятая часть картофелины и три макаронины толщиной с мышиный хвост. К слову, это варево тоже отвратно пахло.

Вот же скоты! И я сейчас не про моего любимого папашу, а про персонал пансионата. Эти ублюдки должны были жрать то же самое, что готовят для мамаш. Но отчего-то их жирные морды выглядели холёными, а моя мать с каждой неделей всё сильнее и сильнее худела.

— Через три минуты закрываемся! Жуйте быстрее! — гаркнула повариха необъятных размеров, заставив меня кипеть от ярости.

Сука, я тебя сейчас в пол вморожу, и будешь ждать, пока мама не доест! Кухня работает до последнего клиента, как завещали священные правила общепита.

Но хуже всего стало, когда я заметил Румянцеву. Эта тварь сидела с довольной мордой и жевала говяжий стейк. Судя по её виду, она вообще никуда не торопилась. Я ткнул в неё пальцем и замычал, привлекая внимание матери. Мама печально посмотрела на меня и сказала:

— Да, Мишутка, я бы тоже хотела есть нормальную еду. Но, к сожалению, мой род уничтожен и не может платить за моё содержание.

Что за бред⁉ Какое содержание? Мама! Очнись! Да вон же повариха, жирнющая, тварь запихивает в ведро куски говядины! Готов спорить, что она поставит их не в холодильник, а утащит домой. А ведь всё это закуплено для мамочек. Куда смотрит Архаров? У него тут куча дармоедов!

Мама поглотала всё, что было на тарелках и понесла поднос на мойку. Повариха опалила её презрительным взглядом и показательно вздохнула, закатив глаза. А я задохнулся от злости и не придумал ничего лучше, чем показать ей язык.

— Бе-е-е! — Вот оно, поведение истинного архимага! Запоминайте, практикуйте!

— О, боги. Неудивительно, что такого, как ты, сослали на границу. С таким воспитанием тебе тут самое место, — буркнула повариха, уперев руки промеж жировых складок.

— Ах ты, свинота! Ну, держись! — вспылил я и потянулся к мане. — А нет, живи. Пока что.

Маны не хватило даже на простейшее заклинание, а жаль. Выйдя из столовой, мы направились на улицу. Что примечательно, мы туда не собирались изначально. Но мама увидела Румянцеву и пошла по её следу, словно