Читать книгу "Ветер перемен - Ольга Станиславовна Назарова"

матушки! Тушение пожара встречным огнём – то, что доктор прописал!

– Братец, а чего это у тебя такая хитрая физиономия на морде лица нарисовалась? – подозрительно уточнил Иван.

– С чего это ты взял? Нормальная у меня морда, тьфу, то есть лицо, – Игорь торжественно вручил брату блюдо с деликатесами, переданное ему женой.

– Иди займись полезной деятельностью – это надо в гостиную на стол поставить и НЕ ОТХОДИТЬ от него! Сам понимаешь, у нас собачки крупненькие… им даже лезть никуда не надо – голову повернул, всосал в себя полблюда и дальше мимопрошёл.

Иван хмыкнул, забрал блюдо и отправился работать сторожем.

В гостиной обнаружилась чопорная Василиса, поджав губы, восседающая на диване. Её со всех сторон рассматривал Гаврила. Он прошёлся по спинке дивана, заглянул справа, потом оббежал вокруг, оценил левый профиль гостьи, затем перелетел на спинку стула, стоящего у стола, и оценил анфас.

– Гаврила, а ты тут чего? – уточнил Иван у белокрылого бро своего брата.

– Карррык!– просветил его Гаврила.

– Да нее, – не поверил ему Ваня.

– Карррык, бро!– уверенно стоял на своём птиц. Видал он всяких… но не таких, которые делали вид, что ЕГО НЕ ЗАМЕЧАЮТ!

Это было невежливо. Попросту возмутительно! А когда какаду возмущается, это слышно всем и издалека.

– Да замолчи ты! Чего ты вопишь! – уподобляясь неразумным хазарам рявкнула Василиса, и повернувшись к Ивану добавила: – Не представляю себе, кто таких птиц заводит?

Если до сих пор Гаврила ещё сомневался, к какому именно виду бескрылых мягкоклювых отнести эту конкретную особь, то после её роковых слов, он уже целиком и полностью уверился в том, что она – вредно-бесполезень. Особи, отнесённые Гаврилой к такой категории, могли бы сразу эвакуироваться из его владений, побыстрее да подальше!

Гаврила набрал побольше воздуха в грудь, чтобы огласить своё мнение о гостье, но тут его бро принёс ему ананас!

Ананас Гаврила нежно любил, поэтому решительно отложил все речи, и ринулся к блюду с лакомством, а обнаружив там ещё много чего, заворковал что-то нежное и начал трепетное знакомство с едой.

Пока Гаврила был занят, люди уселись за стол.

Василиса пожалела о походе в гости сразу, как только увидела, к кому пришла. Нет, Гаврила ей тоже не понравился, но больше всего её раздражал Игорь. Особенно, после того как она услышала, что Настя ему завтрак готовит!

Разговор про завтрак зашёл случайно – Марина спросила, что Гавриле дают утром, вот Настя и стала рассказывать, что она готовит мужу, а Гавриле выдаёт творог, яблоко или банан.

– Главное, не морковку или абрикос – он оранжевый цвет жутко не любит! – говорила Настя, и тут в разговор вклинилась Василиса, услыхавшая возмутительную фразу.

– Как это вы готовите ему завтрак? А он что, сам не может? Ещё и ужин готовите? Он вас заставляет? Да?

– Простите? – не поняла растерявшаяся Настя. – Почему заставляет?

– А зачем ещё это делать? Вы не понимаете, да? Это же домашнее насилие! Вы, небось, ещё и стираете, и гладите, и уборкой занимаетесь? Ещё и детей ему рожать будете?

Марина зажмурилась, горько сожалея о том, что нельзя встать, позаимствовать у Гаврилы ананас и воспользоваться им как кляпом!

– Ну, всё! Дома я ей устрою! – думала она.

– Нет, ужин готовит Игорь, – вдруг улыбнулась Настя, сообразившая, что это совсем молоденькая девушка попросту нахваталась всяких странных идей и теперь с жаром новообращённого пытается их всем впаривать. – Я – жаворонок, встаю легче и готовлю с удовольствием. Поэтому, завтраки на мне, а вот Игорю легче даётся готовка вечером, поэтому он отвечает за ужины. Но если кто-то из нас очень занят, готовит тот, у кого больше времени, а иногда просто делаем всё вместе.

– А всё остальное? – не успокаивалась Вася. – Вы же… Вы же такая красавица! Неужели же вам хочется терпеть домашнее рабство?

– Спасибо за комплимент, но я ничего не терплю. Разве вам не приходилось заниматься домашними делами? Приходилось? Так почему вы считаете это рабством?

– Потому, что я это делаю для себя, а вы и для себя, и для мужчины! – Вася завелась всерьёз… Дело в том, что Тома очень много времени уделяла женскому рабству, которое называется брак, а также тому порабощению, которое называется материнство! Правда, её помышления были очень далеки от помощи тем женщинам, которые реально нуждаются в этом – у них, как правило, негусто с деньгами, так с какого перепуга на них время и силы тратить?

Нет-нет, Тома отлично понимала, что её лучшие клиентки – это одинокие девушки и женщины. Почему? Да по элементарной причине! Замужняя женщина с ребёнком или ещё того хлеще – с несколькими детьми, имеет значительно меньше ресурсов, которые можно изъять, чем свободная. А вот если у неё нет иных занятий, чем рассуждать о том, как неправильно живут другие, и как правильно живёт она сама, то высвобождается множество времени и денег!

– И вообще! С такой внешностью и похоронить себя ради обычного абьюза! – завелась Василиса.

– Вася! – Марина решила, что сейчас просто со стыда сгорит! – Остановись!

– Да! Я ни за что не поверю, что вам нравится жить в одной квартире с этим крикуном и всеми этими собаками, да тут ещё и кошки где-то были… То есть вы это терпите только ради мужчины! Это же насилие над вами! – Вася торжествующе задрала подбородок.

– Василиса, собаки мои личные, добрачные. И две кошки тоже! Гаврилу я очень люблю, так что это радость, а вовсе не насилие! – Настя покосилась на Гаврилу и подумала, что он-то уж точно это без последствий не оставит.

– Вот об этом-то я вам и говорю! Это невозможно любить, а значит, это худшая форма абьюза – когда вам внушают, что норма! Я вообще удивляюсь, как мало у нас знают про… – Вася набрала воздуха, чтобы продолжить лекцию и не обратила внимание на Ивана.

Он наклонился к уху Марины и прошептал:

– Сейчас начнётся… Гаврила уже дошёл до кондиции. Смотрите, Игорь пошёл окна закрывать – они недавно сделали ремонт с полной звукоизоляцией и новыми стеклопакетами.

Игорь действительно извиняюще улыбнулся присутствующим и решительно закрыл окно в гостиной.

Дальнейшая просветительская речь Василисы была полностью сорвана воплями Гаврилы. Как только Вася открывала рот, как какаду орал что-то исключительно пронзительное, а потом и вовсе взял и перелетел на голову вредно-бесполезени и заскрежетал клювом у её левого уха.

Ваську как заткнули! Ещё бы… Ощущение очень немалых когтей, крепко взявшихся за её плечо и здоровенный клюв у уха недвусмысленно намекали на то, что лучше бы помолчать!

Красная