Читать книгу "К далеким берегам (без иллюстраций) - Михаил Васильевич Муратов"

Чирикова.

— Прошли мы далее шестьдесят пятого градуса северной широты и видим, что земля отклоняется к западу. Надо полагать, достигли мы теперь самого края Азиатского материка и можем сказать, что Азия с Америкой не соединяется. Далее плыть весьма опасно: ежели подымутся противные ветры или попадем в лед, до зимы не воротимся на Камчатку. Да и туманы день ото дня становятся гуще и скрывают берега. И ежели попадем на камни, то не перезимовать благополучно в таком холодном крае. Не пришла ли пора назад воротиться? — сказал Беринг.

Лейтенанты знали, что капитан поставит этот вопрос. Они заранее обдумали ответы. Чириков не любил выступать с речами и спорить. Но когда он думал, что может быть принято неправильное решение, то считал долгом возражать прямо и твердо.

И на этот раз он решительно не согласился с Берингом.

— Хотя земля и отклоняется здесь к западу, но как знать, не повернет ли она далее в сторону Америки? И потому лишь тогда о разделении водою Америки и Азии увериться можем, когда судно дойдет до льдов, кои в Северном океане в изобилии бывают. Должны мы дальше вдоль берега идти, доколе не уверимся окончательно, что повернули к Колыме. И ежели до двадцать пятого августа в сем не убедимся, надобно искать гавань, удобную для зимовки. Мы еще в Якутске от служилых людей слыхали — сказывают-де чукчи, что лежит против их земли в недальнем расстоянии Большая земля, а на ней лесу много. Полагаю, что там и следует искать гавань, дабы можно было зимовье построить и от морозов не погибнуть, дров не имея, — сказал Чириков.

Шпанберг согласился с опасениями Беринга и возразил против предложения Чирикова:

— В Чукотской земле нет леса, а на голом берегу зимовать нельзя. Да и чукчи народ немирный и не раз с русскими воевали. О Большой же земле достоверного известия не имеем и есть ли подлинно там лес — не знаем. Предлагаю идти вперед еще три дня, а потом воротиться.

Чириков отстаивал свое мнение, но решили через три дня идти назад.

Шестнадцатого августа достигли 67°18′ северной широты. Земля продолжала отклоняться к западу. Капитан отдал приказание взять обратный курс.

Бот «Святой Гавриил» к этому времени действительно уже прошел через пролив между Азией и Америкой. Но возражения Чирикова сохраняли силу. Для того чтобы существование пролива было доказано бесспорно, следовало идти вперед хотя бы еще несколько дней.

На обратном пути заметили в северной части пролива небольшой остров. Беринг назвал его именем святого Диомида. Несмотря на туманы и шторм, чуть не выбросивший судно на скалистый берег, до Камчатки дошли быстро благодаря попутным ветрам.

Второго сентября бот «Святой Гавриил» стал на зимовку недалеко от Нижне-Камчатского острога.

Через пятьдесят лет знаменитый английский мореплаватель Джемс Кук прошел из Тихого океана в Ледовитый проливом между Азией и Америкой. Капитан Кук пользовался картой, составленной на основании наблюдений и вычислений Беринга и его спутников.

«Я должен воздать справедливую похвалу памяти почтенного капитана Беринга. Наблюдения его так точны и положение берегов означено столь правильно, что с его инструментами нельзя было сделать ничего лучшего. Широты и долготы нм определены так верно, что надобно удивляться», писал Кук.

По предложению Кука, пролив между Америкой и Азией был назван именем Беринга. Сам Беринг хотя и считал вполне доказанным существование пролива, однако понимал, что выполнил указ Петра Великого только отчасти. Следовало побывать на берегу Америки. А между тем Америку не удалось увидеть даже издалека. Беринг думал, что она должна лежать против Камчатки на сравнительно небольшом расстоянии. Во время плавания не видели таких высоких волн, какие бывают в больших морях. Были и другие основания думать, что противоположный берег недалеко.

— Море не раз на наш берег выбрасывало толстые сосновые деревья. А сосны нет на Камчатке. Стало быть, за морем есть земля, где она растет, — говорили Берингу камчатские казаки.

— Мы и сами в плавании встречали таковые деревья. Ветры гнали их по волнам с востока, — отвечал Беринг.

Жители Камчатки рассказывали, что весной через их землю пролетает множество птиц на восток, а осенью они возвращаются оттуда. Некоторые даже утверждали, будто в очень ясные дни можно с берега увидеть на горизонте смутные очертания какой-то земли.

Беринг решил перезимовать в Нижне-Камчатском остроге, а в начале будущего лета, перед возвращением в Петербург, попытаться в короткий срок совершить плавание к этой земле.

— Можно надеяться, американский берег близко, — говорил Беринг.

Нижне-Камчатский острог, в котором пришлось зимовать, считался самым населенным на Камчатке. На самом деле он был невелик. За четырехугольной, почти квадратной оградой с одной башней над воротами стояли приказная изба, несколько других казенных построек и маленькая церковь. А вокруг острога было около тридцати изб, в которых жили казаки. Капитан Беринг остановился в доме приказчика, а команда разместилась по казачьим избам.

Не холодную, но очень обильную снегом зиму прожили благополучно.

Пятого июня 1729 года бот «Святой Гавриил» вышел в плавание и взял курс на восток от Камчатки. Уже на следующий день облака заволокли небо и поднялся сильный ветер. Седьмого июня он стал так силен, что изорвал в клочья один из больших парусов.

«Погода мрачная, ветер великий с туманом и весьма холодно. Великие волны от страны норда[10]», записали в корабельном журнале.

Три дня шли вперед, несмотря на туман и ветер. Прошли около двухсот верст, но никакой земли не нашли.

«Святой Гавриил» возвратился назад и пошел к югу вдоль полуострова Камчатки. Берег был скалистый. Отроги гор спускались к морю, образуя каменные мысы.

Через несколько дней впереди увидели вершину, похожую на гигантский белый конус, возвышающуюся над соседними горами. Когда подошли ближе, заметили, что над вершиной поднимается дымок.

«Авачинская горелая сопка», догадался Беринг.

Это был вулкан, о котором он не раз слыхал рассказы в Нижне-Камчатске.

Недалеко от Авачинского вулкана пять гор как будто столпились с трех сторон у берегов морского залива, защищая его от всех ветров. Вход в залив был так глубок, что могло пройти любое судно, и походил на длинный канал, в котором большие волны не могли подниматься даже в бурную погоду.