Читать книгу "Из прошлого: далекого и близкого - Николай Яковлевич Мерперт"

м. Это самый высокий курган Подмосковья. Он отмечен постепенными многолетними подсыпками, кольцевым рвом, фрагментами архаичной керамики. Вскрытие первого же кургана зафиксировало трупоположение и обнаружило удовлетворительную сохранность погребенных. В отдельных случаях встречены впускные захоронения, но при основных, совершенных на горизонте. Обычное положение — вытянуто на спине, основная ориентировка — головой на запад. Наиболее характерный инвентарь типичен, прежде всего, для вятичских погребений — плоскодонные сосуды в виде сероглиняного усеченного конуса с четко выраженным пухлым венчиком и прочерченным линейным или волнистым орнаментом, семилопастными бронзовыми или серебряными височными кольцами, витыми тройными металлическими перстнями, рубчатыми перстнями, сердоликовыми пирамидальными бусами. Достаточно четко выделяющееся пятно древесного перегноя документирует наличие гроба. Обряд и положение погребенного, а также сопровождающий его инвентарь позволяют говорить о строгом сохранении единого обрядового трафарета, представленного лишь с незначительной вариабельностью во всех вятичских некрополях московского региона, к раскопкам которых я возвращался на протяжении десятилетий, начиная с деревни Пузиково близ Подольска вплоть до самой Москвы с Черемушками, Коломенским и окрестностями, в том числе и Беседами.

Крайне интересными были и часы досуга в этой экспедиции. Они целиком заполнялись самой разнообразной деятельностью. Артемий Владимирович предлагал очень интересные дискуссии, где с альтернативных точек зрения рассматривались и оценивались исторические события, культурные феномены, философские заключения. Превосходно рисовавший А.Ф. Медведев по всем стенам развесил карикатуры как на всех участников этих умствований, так и на само их творчество. Абсолютной противоположностью этому своего рода «райку» были сугубо академические, с предельной серьезностью разрабатываемые Б.А. Колчиным планы внедрения в раскопки больших городов тяжелой техники, прежде всего, транспортеров. Его расчеты резко контрастировали с юмористической атмосферой в свободные часы экспедиции. Боюсь, что лишь один А.В. Арциховский считал включение столь громоздких машин в деликатную раскопочную технику, безусловно, перспективным. Но карикатуры и куплеты, посвященные транспортерам, появились незамедлительно. Опережая события, должен признаться, что через год именно массированное и подчиненное определенному плану использование транспортеров фактически ознаменовало новую эру в результативности, масштабности и темпах исследования уникального памятника городской культуры древней Руси — Великого Новгорода, а далее — и прочих наших городов. Этот факт обусловил пересмотр не только степени технического уровня, но и общего развития древнерусской культуры.

Б.А. Колчин (1914-1984)

Начало этой новой эры происходило у меня на глазах, и я счастлив, что имел возможность в нем участвовать, пусть на очень ограниченный срок. Несколько подробнее я остановлюсь на этом чуть позже; ныне же вернусь к Беседам.

Наибольшая нагрузка легла здесь на плечи Д.В. Авдусина. Выше я упоминал, что один из одиннадцати курганов исследуемой группы резко отличался от других и своими размерами, и прочими характеристиками, включая трудоемкость его вскрытия. Естественно, он получил особое наименование «Большой курган», прочие курганы ограничивались номерами. Вскрытие последних занимало два-три дня, причем копали все участники экспедиции, один из которых назначался старшим и вел всю документацию. Потом менялись местами. Даниилу же Антоновичу были переданы все немногочисленные нанятые рабочие, но вел курган он один с начала до конца — никто его не сменял и с документацией не занимался, что, естественно, соответствующим образом обыгрывалось: спасибо, он всегда прекрасно понимал шутки. И, конечно же, курган ему достался экстраординарный и по размерам, и по конструкции, и по особенностям обряда. В нем полностью отсутствовали столь характерные изделия вятичских погребальных комплексов, очевидно, еще не сложившихся к моменту сооружения кургана весьма возможно, относящемуся к более ранней эпохе и иной культуре. В этой связи можно вспомнить широкое распространение урн с сожжением на различных территориях позднебронзового и раннего железного века Европы, в отдельных случаях охватывающие и восточные ее регионы вплоть до середины I тыс. н.э. Но этот курган представлял собой явление исключительного белого пятна в исследовании железного века московского региона.

Надо отдельно подчеркнуть особый интерес всех основных археологических учреждений Москвы к раскопкам в Беседах, что объяснялось как методической их стороной, отмеченной А.В. Арциховским, так и атмосферой экспедиции, определявшейся всем коллективом. Достаточно часто к нам приезжали гости — коллеги, друзья. Возникали дискуссии — и вполне серьезные, и вполне шутливые. Навещал нас и один из лучших полевых методистов и исследователей железного века огромных территории Поволжья, Прикамья, Приуралья, фактический создатель древней и средневековой истории Волжской Булгарии, Казанского ханства, Чувашии, Башкирии, Марий Эл — Алексей Петрович Смирнов. Судьба даровала мне дружбу и плодотворное сотрудничество с ним на протяжении более десятилетия в 50-е годы, что сыграло исключительную роль во всей моей деятельности, главным образом, в указанных регионах Центральной России. Благодарную память об этом замечательном человеке я сохранил навсегда.

В Беседы Алексей Петрович приезжал в сопровождении одиннадцатилетнего сына Кирилла, в дальнейшем оказавшегося достойным продолжателем как исследовательской, так и научно-организационной деятельности отца. Он продолжил широчайшую проблематику последнего, явившись подлинным научным его наследником, и в то же время, с большим достоинством исполнял ответственные обязанности ученого секретаря института, а заместителем директора многие годы с предельной самоотверженностью был сам Алексей Петрович.

А.П. Смирнов

Неоднократно нашим гостем в Беседах был крупнейший историк Древней Руси, причем таких ключевых ее проблем, как «Русская Правда» и градостроительство древнейшего периода, академик Михаил Николаевич Тихомиров. И каждый такой визит был подлинным праздником не только благодаря его блестящим, поразительно глубоким советам и оценкам, но и в силу подлинно искрометных по яркости и остроумию шутливых эссе. Без преувеличения его можно считать отдельным явлением отечественной культуры. Очень интересны поэтические его опыты, особенно сатирические. Приведу здесь один пример. Приехали они вдвоем с Михаилом Григорьевичем Рабиновичем. Последнему разрешили набрать в колхозном саду малины, а он ошибся и оказался в саду частном, что вызвало соответствующую реакцию собственника, в свою очередь, отраженную в поэтическом опусе Михаила Николаевича, который автору этих строк удалось запомнить:

Деревня, где копал Артемий, Была прелестный уголок. Туда с собой он приволок Копальщиков лихое племя. Копать с утра до трех часов Законом было непреложным. А если был кто не готов, То голос слышался тревожный. Кричит Артемий, встав чуть свет: «Рабочие пришли наверно,