Читать книгу "Слон меча и магии - Коллектив авторов"

class="p1">Он кивнул.

На «дружбе» – весы, на «рукопожатии», что логично, рука. «Похвалу» Лиля случайно перелистнула, ну да ладно, её интересовало другое. «Влюблённость» – лёгкая и тонкая, словно у шарнирной куклы, фигура, вокруг которой кружатся осенние листья. «Поцелуй» – глаза в глаза, одни – большие, женские, другие чуть прищуренные, с небольшой морщинкой над плохо прорисованными бровями.

Лиля долго смотрела на последний рисунок.

– Даня?

– М?

– Счастье, – произнесла она и улыбнулась, протягивая сыну альбом.

* * *

На другой день Милу как подменили. Она молчала в ответ на приветствия, вообще словно не замечала людей вокруг. Спросила только, удалось ли порисовать без неё, потом коротко кивнула, даже не дождавшись ответа, и уселась напротив Дани.

– Сегодня не самая лучшая часть, – бегло предупредила она. – Страх.

Даня рассыпал точки в альбоме, а Мила внимательно смотрела за процессом. «Страх» обратился приоткрытой дверью, «обман» – конфетой на вытянутой руке, «насилие» – отогнутой с одного края линейкой.

– Зачем? – не выдержала Лиля. Только сейчас она остро почувствовала, что всё это выглядело как препарирование души.

Мила не обернулась.

– Я пытаюсь найти причину, из-за которой появилась царапина. Это всегда больно и неприятно. Жертва.

Комната вздрогнула. По спине Лили пробежал холодок, сердце опасливо, но в то же время безумно-радостно дрогнуло. Словно по воздуху прошла аквамариновая рябь, едва заметная. Так мелькает пейзаж за окном машины, несущейся по трассе на огромной скорости.

Лиля видела, как точки заполнили почти всё пространство листа. Мила напряжённо скребла ногтями столешницу и ждала, когда Даня прочертит границы. Едва он закрыл фломастер, девочка царапнула поверхность стола, подскочила и выбежала из комнаты.

– Мила! – крикнул вдогонку ей Даня. – Мила, нет!

Безрезультатно. Альбом в спешке упал на пол, из зала раздался крик Роберта. Даня громко выругался и метнулся в соседнюю комнату. Лиля не могла понять, что нарисовано, – лист перечёркнут несколько раз длинными горизонтальными полосами, но остро ощущала, что причина всему кроется там. Ближе… Рука утопающего, высовывающаяся из моря, наполненного десятками глаз, а рядом, но отвернувшись, – Роберт. И царапины, по всему листу не просто линии, а царапины.

На осознание ушло слишком много времени – из зала доносились крики и голоса. Лиля сделала шаг, но тут же покачнулась и едва не упала. Это пол тряхнуло или у неё просто ноги подкашиваются?

В зале ей предстала не самая приятная картина. Роберт прижался к стене, пряча лицо и непрерывно отмахиваясь, Мила стояла неподалёку. Ногти процарапывали воздух, высекали аквамарин, разделяли на пласты синего и зелёного, прокладывали путь существам, угадывавшимся по жёлтым парам безумных глаз. Болезнь, открывающая дорогу более страшным болезням.

– Мила, не надо, – упрашивал её Даня. Одной рукой он тянулся к ней, другой стучал по стене.

– Убери! Убери их!

– Не буду. Ты ведь сам их позвал? Сам принёс сына в жертву, потому что желал силы и власти, но без риска для себя? Магия – это болезнь. Пора бы тебе познакомиться с ней поближе.

– Мила, прекрати. Пожалуйста.

Руки Дани отстукивали по стене, комнату потряхивало, по дверному косяку поползла трещина. Да они же поубивают друг друга! Лиля едва ли не бегом вернулась в комнату. Где же, да где же… От громкого стука, прозвучавшего в зале, она вскрикнула и побежала обратно, зажав в одной руке ежедневник с ручкой, а в другой – синий фломастер.

Оказалось, из-за Даниной магии рухнула дверь. Аквамариновые полосы Милы дрожали, крошились и рассыпались на три цвета, жёлтые точки стали размером с монету, расширяли царапины до серьёзных ран. Лиля подсунула больным лекарство и, хрипя от нервного напряжения, прошептала:

– Справедливость.

У Милы среди каракуль в ежедневнике проступил меч, вогнанный в землю. Царапины, повинуясь её воле, затянулись. За неимением альбома Даня изрисовал обои. По одну сторону нарисованной двери – Роберт с вещами, по другую – Даня с мамой. Лиля плакала, зажав губы ладонью.

– Уходи. Забирай вещи и уходи.

Роберт, отмахиваясь от остатков аквамариновых царапин и неразборчиво бормоча, скрылся в спальне. Загремели вешалки.

– Закончим на позитивной ноте, да, дорогие мои? – Лиля их очень любила. Боялась, но любила. Она долго не могла найти ту самую позитивную ноту, наблюдая, как пальцы Милы беспокойно скребли то кожу на руках, то щёки, то обивку дивана, пока Даня не взял её руку в свою. – Спасение.

Через несколько секунд на стене красовался рисунок альбома с фломастером.

Чужая шкура

Всеволод Старолесьев

Мариус Хорнол привалился плечом к стене. Он едва одолел половину пути, а тело уже отказывалось повиноваться и на движения отзывалось болью.

Железные иглы впивались в суставы, мышцы казались растянутыми и слабыми, а кровь обжигала вены. Даже зубы ныли, настолько сурова оказалась плата за неуёмное по юности любопытство.

Мариус утёр пот с бледного лица, заросшего смоляной щетиной, и побрёл дальше, придерживаясь за холодную стену пальцами.

Определённо, замок стал орудием пыток, и пытал он самого кастеляна. Добравшись до галереи, ведущей от башни к обеденному залу, Мариус едва переставлял ноги. Взор его затуманился, и богатое убранство просторного помещения казалось затянутым плёнкой жира. С каждым днём переходы давались всё хуже. Какой прок от гор тёсаного камня, лестничных завитков, просторных залов и крытых переходов между башнями, если хозяин не способен даже пройтись по ним? Проще жить в срубе с чернью. Но Мариус был забит в замок, как в колодки.

Он в очередной раз утвердился во мнении, что поступил верно, спалив письмо с вызовом в Костяное Ложе. Ни один мастер, засевший в Костяном Ложе, не стоил ни долгой дороги к ним, ни ответа, который требовали от Мариуса. Да, он нарушал статут о запрете алхимии. Да, об этом стало известно – какая-то крыса продала его интерес рыхлым задницам, полирующим скамейки в Ложе. Но что с того? Свора, наложившая лапу на тайные знания, не имела здесь власти, а снять с должности кастеляна мог лишь король. С них станется подослать убийцу или очернить неугодного – мастера знамениты подковёрной вознёй, но сделать это в подобной глуши непросто.

Мастера греются в лучах Балирейского солнца. Едят фрукты и пьют вина, им привозят перепёлок, мёд, сладкие ягоды и белый хлеб. И все эти змеи, облачённые в шёлковые мантии, не делают и четверти того, что взвалил на плечи Мариуса Хорнола король.

Он посмотрел сквозь бойницу на обмёрзший Хрустальный Пик. Даже отсюда можно разглядеть завихрения снега, которые учинял неуёмный ветер. Мир вокруг замка оброс льдом, казался обманчиво хрупким, но под сверкающей скорлупой скрывался серый гранит. Скорбное место, утопающее в бедах. Поддерживать жизнь