Читать книгу "Шофер - Андрей Никонов"

на круг выходит максимум тринадцать тысяч? Вот если здесь покупать, то сколько бы вы продавцу заплатили?

— Четыре тысячи, не больше, — твёрдо сказал Ковров, — и ещё бы поторговался, потому что вещи эти конфискованные.

— С чего ты взял? — Азалов наклонился над столом.

— Насчёт перстней не знаю, и у броши тоже история тёмная, а вот колье императорскому дому принадлежало, знаки императрицы Марии Фёдоровны отлично видны. Так что таскает вам кто-то цацки из хранилищ большевицких, вещички-то вместе шли.

Офицер потянулся за револьвером, но Шпуля знаком его остановил.

— Вы, господин Ковров, в драгоценностях получше любого ювелира разбираетесь.

Ковров рассмеялся, лица Гершина и Азалова непонимающе вытянулись.

— Тут вот какая штука вышла, всё очень просто, господа, смотрите.

И он полез в портфель, только не дотянулся — дуло револьвера смотрело ему в лицо.

— Господин Радкевич, можете сами достать из сумки книгу.

Азалов, не выпуская пистолета, вытащил из портфеля и положил на стол толстый альбом.

— Мне прислали это из Берлина на днях, — Николай положил ладони на стол, показывая, что не собирается доставать откуда-нибудь оружие, — большевики выпустили каталог, и раздали его в свои торговые представительства, там небольшая часть драгоценностей царской семьи, которые они хотят отправить в Европу и Североамериканские Штаты. Вот это колье в каталоге точно есть, его сфотографировали и подготовили к продаже, кстати, и цены там примерные написаны, но на мой взгляд, слишком высокие. Так что, господа, наша сделка отменяется, у меня нет никакого желания связываться с хищениями у государства, которые, как вы знаете, караются высшей мерой пролетарской справедливости. Оставляю вам книгу в подарок, и честь имею откланяться.

Он поднялся медленно, словно сомневаясь. Шпуля правильно всё понял, схватил Азалова за руку, прижимая пистолет к столу.

— Три процента, — сказал он.

— Семь, — Ковров хищно улыбнулся.

— От разницы и только после продажи, — Гиршин кивнул. — Но, если ваши цены будут слишком высоки, мы пересчитаем.

— Господа, я ведь не могу отвечать за вашего человека там, за границей, и не знаю, за сколько вы тут купили. Пять процентов от оценочной цены, если вам её подтвердят после пересылки, моё последнее слово. Только я должен буду навести справки об этом персонаже, вдруг это просто мелкий жулик. И сразу хочу предупредить, условия такие если это обычный товар, а не пробный, с мелочью мне работать недосуг, слишком большой риск.

— Не беспокойся, товара будет много, — Азалов убрал револьвер, — только успевай карманы подставлять. Но и уверен будь, за ошибку спросим, так что смотри в свою лупу внимательнее.

— Цену покупки мы вам скажем, и договоримся на семи с разницы, — добавил Шпуля. — Но и вы доверие оправдайте. По рукам?

* * *

Субинспектор Панов отодвинул от себя папки с делами и тяжело поднялся. И годы давали о себе знать, и возросшая нагрузка, раньше-то он простым письмоводителем в полиции работал, а теперь до настоящего следователя вырос, пусть и при другой власти. Старых знакомых, которые за преступниками при царе бегали, потихоньку отовсюду вычищали, прежних специалистов немного осталось, да и их грозились сократить. Спасало то, что он напрямую к делам жандармов отношения не имел, а что в канцелярии протоколы писал, так не он их сочинял. Субинспектор совсем уже собрался уйти, и приятно провести время в кооперативной столовой за тарелкой суточных щей, пирогами с грибами и кружкой пива с раками, как в дверь постучали.

— Кого там несёт?

— Это я, Наум Миронович, — в щель просунулся агент второго разряд Шмалько, — новость есть.

— До завтра не подождёт?

— По убийству Пилявского это. Солонку я нашел, — Трофим уже привык к тому, что субинспектор иногда брюзжит, — энту, которую дочка Пилявского нарисовала.

— Племянница. Я так и знал, — Панов устало вздохнул, опустился обратно на стул, — ты, Шмалько, словно демон какой. Дело Введенский почти закрыл, а теперь опять всё по новой начинать. Где нашёл?

— Вчерась милиция малину одну накрыла на Огородной, что около желдорпутей, нас с Писарчуком вызвала, вещичек там немного совсем, рухлядь в основном.

— Ага, знаю, ты докладывал. Ну?

— Опись изъятого имущества принесли, я посмотрел, и прям глаз зацепился, сходил и проверил — она, прям как на картинке. Солонка-то у барыги была, он сначала твердил, что его собственная, а как узнал, что через неё убийство совершено, так сказал, мол, малец ему приносил, Федька Косой, за четыре рубля сторговались. Когда приносил, не помнит, но недавно совсем.

— Что за Федька?

— Да пацан обычный, каких много, по фамилии Ермолкин. Четверо детей в семье, Федька из них самый старший, мамаша стирает, отец на ламповом заводе работает, а живут они в частном доме где-то в Черкизове. Так что, изловить его?

— А ты как думаешь сам? — субинспектор зевнул, — конечно ловить, только это не наше дело, а тридцать шестого отделения. Пусть дома проверят и описание раздадут дворникам, ты давай-ка метнись к Пахомовой, которая свидетельница, опиши ей этого мальца, вдруг узнает. Ну а я, пожалуй, домой поеду, аппетит пропал напрочь.

Глава 11

Глава 11.

Травин завёз Коврова на улицу Белинского, в гостиницу «Пассаж», протянул ключ от машины.

— Нет уж, братец, пойдём поговорим, — Николай толкнул дверь, — дело серьёзное, тут всё обдумать надо.

Сергей хотел был отказаться, но передумал. Они прошли мимо швейцара, распахнувшего двери, и сидевшего на стуле за конторкой служащего, который боролся со сном, поднялись по лестнице на третий этаж. Зайдя в номер, Николай бросил на стол портфель, снял пиджак, вытащил из кобуры карманный браунинг, из портфеля — толстую книгу, аккуратно положил её рядом с собой, хлопнул по ней ладонью.

— Такие дела, Серж, — сказал он, — цацки-то вправду царские, вляпались мы с тобой по самые уши. Я-то надеялся, что какой-нибудь благородный выродок добро фамильное распродает, ан нет, воруют прямо из Гохрана то, что большевики экспроприировали. Вот это мне принесли.

Он раскрыл книгу на странице восемьдесят два и ткнул пальцем в фотографию колье, рядом с которым стояла цена — 9000 золотых рублей.

— И что? — Сергей продолжал стоять.

— И всё. Либо мы с тобой, дорогой племянник, ловим этого воришку и сдаём государству, либо пеняй на себя…

Дальше Ковров не договорил, захрипел. Травин выдернул его из кресла, прижал к стене и одной рукой держал за горло, а другой вытащил нож из ножен, чуть надавил остриём на щёку.

— Слышь, дядюшка, я такие шутки не люблю, — сказал молодой человек, — ты мне угрожать вздумал очень зря, и выход я пока только один вижу, прикончить тебя здесь и сейчас. И если ты думаешь, что кто-то узнает, ошибаешься, я тебя в ванной на части разделаю и по этим частям вынесу. Погружу в машину, выброшу в Хапиловку, там такого добра много плавает.

Николай пытался что-то сказать, но Сергей его не слушал, он провёл несколько раз лезвием по рубашке и горлу, без нажима.

— Что, откупиться хочешь? Так я что надо сам найду.

Ковров уже ничего не говорил, лицо его слегка посинело, а глаза покрылись мелкой сеточкой лопнувших сосудов. Казалось, жить ему осталось совсем чуть-чуть, но тут в дверь постучали. Николай оживился, даже руку протянул, но Сергей отрицательно покачал головой.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Мальцева, увидев прижатого к стене Коврова, она быстрым движением выхватила пистолет и навела на молодого человека.

— Что здесь происходит? — спросила она сиплым голосом, запирая дверь на ключ.

Травин разжал пальцы, Ковров рухнул на пол, закашлялся, прижимая руки к горлу, а ноги к животу. Модистка стояла, чуть расставив ноги, и держа оружие теперь уже в обеих руках. Губы её, и без того тонкие, вытянулись в ниточку, глаза прищурились, левое веко чуть заметно дёргалось. Сергей аккуратно положил нож на столик, поднял ладони вверх, сделал шаг к Мальцевой.

— Стоять, — в голосе её появились истеричные нотки, — ещё шаг, и я выстрелю.

Модистка целилась ему прямо в голову.

— Приходилось? — Травин сделал ещё шаг.

— Что?

— Стрелять. У вас, дамочка, рука левая слишком напряжена, когда будете на собачку жать, ствол вправо уведёт, попадёте мне в ухо, или вообще в окно. Это умеючи надо делать, чтобы с одного выстрела. Сейчас покажу.

Между молодым человеком и Мальцевой оставалось метра два, Травин больше подойти не пытался, встал на месте,