Читать книгу "Вонгозеро. Живые люди - Яна Михайловна Вагнер"

возле колонок, освещенное окошко кассы, несколько человеческих фигур. Все было как обычно — если не считать закрепленной под металлическим навесом яркой рекламной растяжки с надписью «МЫ РАБОТАЕМ ДАЖЕ В КРИЗИС», стоящего чуть в стороне темно-синего микроавтобуса с желтой надписью «ОХРАНА» на борту и четырех автоматчиков в черной одинаковой униформе — на спине и на груди у них были какие-то надписи, неразличимые издалека, а на головах — кепки с короткими козырьками, и почему-то именно кепки подчеркнули отличие этих вооруженных людей от тех, других, которые стучали вчера утром сапогами в наши ворота; один из них курил, стоя возле самой дороги, держа сигарету по-военному, в горсти.

— По-моему, все в порядке, пап, — сказал Сережа, — мужики эти с автоматами похожи на ведомственную охрану. Очень нам не помешало бы пополнить запасы, я думаю, надо заехать. Заодно обстановку выясним.

— Работают они даже в кризис, — зло сказал папа и сплюнул на асфальт сквозь раскрытое окно, — кризис у них; козлы, вы послушайте только — кризис. — Он витиевато, смачно выругался и тут же, оглянувшись, извинился: — Простите, ребята, забыл про вас на секунду.

— Ничего, — ответил Мишка с восторгом.

Рация снова зашипела, и раздался голос Иры — она почему-то обратилась именно ко мне:

— Аня, в пакете с бутербродами, который у вас на заднем сиденье, лежат маски, их надо надеть, без них из машины выходить нельзя. Лене скажите тоже.

— Да ладно, Ир, — ответил ей папа, — там народу всего ничего, выглядят нормально, мы их только перепугаем масками своими, — слышно было, как Сережа раздраженно произнес: «Ира, ну маски-то зачем сейчас», и она тут же, безо всякого перехода, закричала:

— Потому что надо надеть маски, ты слышишь, надо, вы не понимаете, вы ничего не видели!.. — И тогда я перехватила у папы микрофон и сказала:

— Я поняла, Ира, мы наденем сейчас, я скажу Лене, — и обернулась к Мишке: — Дай мне пакет с бутербродами.

Когда с масками было покончено — папа, вполголоса ругаясь, последним натянул на лицо бледно-зеленый плотный прямоугольник, — мы медленно тронулись с места и покатились к заправке — охранник, куривший на обочине и уже какое-то время наблюдавший за нами, щелчком выбросил сигарету и сделал несколько шагов в нашем направлении, положив руки на висевший на груди автомат. Поравнявшись с ним, Сережа остановился и опустил окошко, в тихом морозном воздухе было отчетливо слышно, как он говорит:

— Вечер добрый, нам бы заправиться.

— Пожалуйста, проезжайте, — ответил охранник — Сережина маска его, судя по всему, не удивила, но к машине он близко не подошел, а даже скорее отступил на шаг, — из машины выходит только водитель, к кассе подходим по одному, топливо есть пока, все в порядке.

— А есть лимит какой-то? — спросил Сережа, не двигаясь с места.

— Нет очереди — нет лимита, — сказал охранник официально, а потом улыбнулся и добавил уже нормальным голосом: — Москвичи? Ребята, канистры не нужны пустые? Советую заправиться про запас, бензовозы два дня уже не приходили — мы тут до завтрашнего вечера, распродаем остатки, а потом сворачиваемся, видимо.

— Нужны канистры, — подал голос Леня, тоже опустивший окошко и, как и все мы, прислушивавшийся к разговору.

— Как топливо оплатите — подходите к автобусу, — ответил охранник, — полторы тысячи за канистру.

— За пустую? — ахнул папа, подавшись к моему окну и придавив меня плечом. — Да это грабеж!

Охранник повернулся к нам и прищурился:

— Грабеж, дядя, — тут он перестал улыбаться, — это если бы мы тебя сейчас вывели в поле да стрельнули, и машинку твою блестящую забрали. Ты поищи давай заправку работающую в округе — хоть одну найдешь? Так нужны вам канистры или нет?

— Нормально, Андреич, не спорь, — сказал Леня поспешно, — нужны, нужны канистры, я подойду сейчас.

Господи, подумала я, главное, чтобы он не достал «котлету» и не принялся отсчитывать купюры у всех на глазах, тогда нам точно живыми отсюда не уехать — последняя фраза, произнесенная человеком в кепке, показавшегося поначалу таким дружелюбным, напомнила мне о том, что вокруг — никого, ночь, на площадке перед заправкой — минимум четверо людей с автоматами и неизвестно еще, сколько их внутри микроавтобуса. Леня, однако, не стал трясти деньгами у всех на виду, а вместо этого свернул становившийся неприятным разговор, высунувшись из окошка еще глубже, и бодрым, жизнерадостным голосом, словно все мы ехали на шашлыки и ему не терпелось уже продолжить путь, крикнул:

— Проезжай к колонке, Серега, не будем задерживать человека, — как будто за нами стояла очередь.

В дополнение к пустым канистрам, которые были у нас с собой, мы наполнили еще шесть — четыре дизелем и две — бензином, больше в микроавтобусе не было. После завершенной бизнес-операции охранники были настроены благодушно и потому позволили нам задержаться на освещенной пустой площадке, чтобы найти для канистр место в наших и без того перегруженных машинах. Для этого всем нам пришлось выйти. Марина освободила девочку из плена детского сиденья, отнесла ее к краю площадки и, сев рядом с ней на корточки, принялась расстегивать на ней комбинезон. Один из автоматчиков подошел к Лене, выгружавшему вместе с Сережей из Лендкрузера какие-то тюки и коробки, и протянул ему что-то на открытой ладони в черной вязаной перчатке:

— Мужик, вот ключ, возьми — у нас там справа кабинка туалетная, вообще-то не положено, конечно, да ладно — пусть сходят девчонки ваши с детишками, не в поле же, холодно.

Марина тут же подхватила девочку на руки и быстро скрылась в синей пластиковой кабинке, действительно оказавшейся неподалеку; Ира идти отказалась — она застыла на самом краю площадки, одной рукой плотно прижимая к лицу маску, а второй — крепко вцепившись в плечо мальчика. Человек, принесший ключ, направился было к ней и начал что-то говорить, но она отшатнулась и быстро замотала головой, не произнося ни слова, и он отошел, пожав плечами.

Мне снова смертельно захотелось курить — почему-то это желание всегда становится особенно острым именно на заправках — с незажженной сигаретой в руке я пошла к обочине, где все еще стоял первый автоматчик. Когда я приблизилась, он чиркнул спичкой и протянул ее мне, прикрывая от ветра в ладонях, — маску пришлось сдвинуть под подбородок,