Читать книгу "Я смотрю на тебя издали - Татьяна Полякова"

– Дима, – позвала я. – Скажи на милость, на хрена тебе это надо?

Он не повернулся и не ответил.

– Ладно, пока, – сказала я и завела мотор, ожидая, когда он выйдет.

– У тебя кто-нибудь есть? – вдруг спросил он.

– В смысле? А-а-а… трахаюсь ли я с кем-нибудь время от времени? Бывает.

– Врешь ты все, – поморщился он.

– Ну, вру. И что?

– У меня тоже никого, – заявил он, отворачиваясь. – Месяц, даже больше.

– Воздержание иногда полезно.

И тут он выдал:

– Фенька, переезжай ко мне.

– Зачем мне к тебе переезжать? – удивилась я.

– Хочешь, я к тебе перееду.

– Может, у тебя правда сотрясение?

– Тогда скажи, что мне делать? – теперь он на меня уставился.

– Дурака не валять, вот что.

Он покачал головой и вновь отвернулся.

– С Берсеньевым у вас что-то есть?

«Вечер дурацких вопросов», – в досаде подумала я.

– Нет. Я предложила трахнуться, он отказался. Гордые девушки такого не прощают.

– Кончай, а? Я серьезно. Думаешь, я сам не понимаю… но ничего поделать не могу… Все так… по-дурацки… Если б я просто хотел с тобой переспать… Но я не хочу, то есть хочу, конечно, но… это не главное… главное, чтобы ты была рядом и все такое…

– А я что, на Северном полюсе? Дима, я была женой твоего отца…

– Да что ты заладила, – разозлился он. – Была и была. Все дело в этом засранце. Ты его увидела и съежилась вся, точно он здоровый жирный кот, а ты мышь под веником.

– Давай я со своими проблемами сама разберусь, – терпение мое было на исходе, Димка это, конечно, чувствовал, но угомониться не мог или не хотел.

– У меня просто внутри все переворачивается, когда я вижу тебя такой… Придушил бы эту сволочь.

– За что? За то, что я ему не нужна?

– И за это тоже. Я подумал, если бы мы стали жить вместе… может, из этого и вышло бы что-нибудь путное…

– Ничего глупее сроду не слышала.

– Тогда скажи, что делать, – не отставал он.

– Самый простой выход: глаза друг другу не мозолить.

– Да пробовал я держаться от тебя подальше, хреново выходит.

– Других вариантов нет. И советчик я в таких делах никудышный. Вот Берсеньев у нас мастер советы давать.

– С Берсеньевым я говорил, – хмыкнул Димка, чем удивил – не хмыканьем, а тем, что обсуждал наши весьма запутанные отношения с Сергеем Львовичем.

– И что посоветовал наш умник?

– Сказал, хочешь испоганить себе жизнь – свяжись с такой, как Фенька.

– Ему виднее. Ладно, Дима, – сказала я как можно мягче. – Мне домой пора. – И добавила неожиданно для себя: – Поживем – увидим, куда кривая выведет.

Димка вышел из машины, хлопнул дверью и еще некоторое время не трогался с места, наблюдая за тем, как я покидаю парковку, а я покатила домой, чертыхаясь и колотя по рулю руками, что было крайне неосмотрительно, то и дело обращаясь неизвестно к кому с вопросом: «За что мне все это?», и предпочитая не угадывать ответ. Потом вдруг подумала: надо было спросить Димку о банде Лазаря, точнее о том, что послужило причиной взаимной неприязни Лазаря и старшего Ломакина, и тут же поняла всю нелепость подобного вопроса. Одиннадцать лет назад Димка был слишком юн, чтобы знать о делах отца, вряд ли бы Вадиму пришло в голову делиться с ним своими проблемами. «Тебе просто хочется позвонить ему, загладить свою вину. Вину? Черт, неужели я действительно чувствую себя виноватой?»

Вернувшись домой, я рассовала покупки в холодильник и устроилась на подоконнике. Чтобы избавить себя от тягостных мыслей, позвонила Юрке. Он ответил сразу, точно ждал.

– Привет, – голос звучал возбужденно, мне даже показалось, что он слегка пьян. Как выяснилось, не зря показалось.

– Новости есть? – спросила я.

– Сколько угодно. Иду домой после встречи со знакомым ментом. Выпили малость, потрепались по душам. Как я и предполагал, твоего бомжа ни сфотографировать, ни снять с него отпечатки пальцев никто не потрудился. Шериф по этому поводу учинил своим парням разнос, но орал скорее для порядка. И еще: я кое с кем потолковал, так вот, за трупом приезжали двое ментов и на кладбище его сопроводили, хотя совершенно не их забота бомжей хоронить. Оба мента, по словам моего приятеля, доверенные лица Шерифа. Что за дела они крутят, не ясно, но ясно, что крутят. И их с Шерифом связывает не только служба. Улавливаешь? На кладбище тоже побывал, бомжа похоронили возле самой кладбищенской ограды, на могиле табличка с номером. Сторож сказал, менты выглядели страшно недовольными и на вопрос «кого хоронят» только огрызались. Фенька, совершенно ясно, эти типы улики уничтожают, чтоб никто никогда не узнал, кто такой твой бомж.

– Ты там не вздумай в сыщика играть, – сурово сказала я, вдруг поймав себя на мысли, что произношу эти слова с интонацией моей сестрицы. – С ментами связываться опасно, сам говорил, съезжать из города тебе не с руки, родители у тебя пенсионеры.

– Я осторожненько…

– Юрка, завязывай! – в досаде прикрикнула я. – Его фотография уже в следственном комитете. Так что хотят они этого или нет, а о бомже мы скоро узнаем. Если есть что узнавать.

– Конечно, есть. Чего бы им тогда так себя вести? Фенька, неужто менты морг подпалили? Это черт знает что…

– Вот именно. Потому и говорю: завязывай с самодеятельностью. Вряд ли все-таки менты, – подумав, сказала я. – А вот то, что они кого-то покрывают, вне всякого сомнения. Сиди тише воды, ниже травы… Понял? Надеюсь, хватило ума с приятелем догадками не делиться?

– Хватило, – хихикнул Юрка. – Я все по-умному. Просто обсуждали пожар, не каждый день у нас покойники горят. Не забудь, ты моя должница, узнаешь чего – позвони.

– Непременно.

Разговор с Юркой душевные мытарства отнюдь не уменьшил. Теперь еще из-за этого олуха переживай. Втянула парня в историю, а сама его олухом обзываю. Конечно, олух, если со мной связался.

Утром, чистя зубы в ванной, я разглядывала себя в зеркало. Ночка выдалась не из легких, и это отразилось на физиономии. Агатка непременно спросит: «На тебе что, черти всю ночь воду возили?» И будет права. Я швырнула щетку в стакан, вернулась в комнату и набрала номер Стаса, при этом теряясь в догадках, зачем я это делаю? То есть ответ у меня был наготове: попытаться узнать о банде Лазаря, но критики, конечно, не выдерживал. На самом деле беспокойство, возникшее после разговора с журналисткой, отнюдь не исчезло, напротив, утром оно достигло критической точки, и теперь я была уверена: Стаса надо спасать. Идиотизм чистой воды, но подобные движения души рассудку неподвластны. Если честно, я подозревала, что на звонок он не ответит. И все-таки терпеливо слушала гудки. После восьмого Стас сказал: