Читать книгу "Опасное наследство - Екатерина Соболь"

– Почему песня про Файонна именно о деньгах, спрятанных от жены? – спросил я, поравнявшись с ней. – Есть на свете преступления и похуже.

– У нас с древности так: все общее, – охотно пояснила Молли. – Мы бедные, иначе не выжить. Земля неплодородная, то ли дело у вас тут! Кто собрату не поможет или скроет от него еду или деньги, тот преступник.

– Aliis inserviendo consumor, – пробормотал я.

Кто же знал, что ирландцы, оказывается, живут согласно девизу моей школы!

– Чего за тарабарщина? – нахмурилась Молли.

– Это латынь. «Ставить служение выше собственных интересов».

Она удовлетворенно кивнула.

– Не знаю уж, кто такой этот Латынь, но он совершенно прав!

– Латынь всегда прав. – Я еле сдержал улыбку.

– Славный он парень, – одобрительно кивнула Молли и шутливо подмигнула. – Познакомите?

– Не могу. Он умер, – ответил я и хрипло рассмеялся.

Глава 7

Фоскад

Территорию поместья мы покинули в лучших традициях Бена: в дальнем углу сада парочка прутьев решетки были отогнуты каким-то инструментом. Интересно, есть в Лондоне особняк, у которого не найдется тайного лаза в сад? Я бы включил это в свое исследование для «Таймс».

Протиснувшись между прутьев, мы вышли в тихий переулок.

Путь оказался неблизкий. Сначала шли по приличным улицам, и я с завистью провожал взглядом прекрасно одетых дам и господ. Они беззаботно прогуливались, улыбались, заглядывали в лавочки. Вот так и я должен был гулять, а не тащиться куда-то, полумертвый от усталости (ладно, просто полумертвый). Пошел снег – мелкий, едва заметный. Он касался моего лица и рук, но привычных уколов холода я не чувствовал, и от этого мне было грустно.

Один раз мы не сговариваясь остановились перед витриной дорогой кондитерской. Какие там были выставлены пирожные! Разноцветные, удивительно тонкой работы. Мы постояли под снегом, любуясь пирожными, как угрюмые призраки. Я мог бы себе позволить таких хоть сто штук, будь я жив. Ну почему я не успел! Я-то думал, у меня полно времени впереди. Молли, кажется, столь глубокими размышлениями себя не затрудняла, просто сверлила взглядом пирожное с фигурками маленьких конькобежцев. Примерно так голодные уличные коты смотрят на кусок мяса.

Обычно мысли о различиях между мной и бедняками казались мне весьма приятными, но почему-то не в этот раз.

– Я бы купил тебе его, – великодушно сообщил я.

Молли глянула на меня. Я ждал приличествующих случаю благодарностей, ну хоть какого-то восхищения моей щедростью, но она повернулась и молча пошла дальше.

Вскоре я понял, что идем мы примерно в ту сторону, где я нашел раненую Молли.

Вот уж о том, что не познакомился при жизни с этой частью Лондона, я точно не жалел. Оказалось, ночью я видел эти кварталы в их лучшей версии: темными и тихими. Сейчас тут бесцеремонно толкались люди, повсеместно кто-то ругался, а от простоты местных нравов меня бы затошнило, если бы могло. Помои в сточных канавах, мусор в подворотнях. Особенно мне запомнилась компания грязных детей, игравших с ножом прямо на дороге. Честное слово, я своими глазами видел: они метали нож в землю и смотрели, у кого он воткнется дальше. Прохожие ругались, но не на оружие, а на то, что карапузы расселись на дороге и мешают им пройти.

– Я не удивлен, что такие, как ты, часто заканчивают свои дни в тюрьме, – сказал я, желая отыграться за то, как холодно она приняла мою любезность.

Молли глянула на меня из-под края одеяла.

– А я не удивляюсь, что таких бездельников, как вы, все презирают.

– Кто? – возмутился я.

– Да все приличные люди.

Она щедро обвела рукой улицу, и я хохотнул.

– Вот эти? Я убит горем.

– Вы всю жизнь катались как сыр в масле, – сердито прошептала она. Похоже, настал мой черед наступить ей на больную мозоль. – Понятия не имеете, как живется тем, кому не так повезло.

– Это мне-то повезло? Я провел десять лет в холодном пансионе, где все только и думают, как друг на друга нажаловаться и тем улучшить свое положение!

– Ой, ваши горести мне прямо сердце разбивают.

На этом я посчитал разговор оконченным, все равно она не поймет. Зря я пошел с ней. Жажды мщения я так и не почувствовал, ноги работали по-прежнему плохо, солнечный свет резал глаза. Мы уходили все дальше от центра, и когда я уже думал, что сейчас рухну замертво, Молли остановилась перед неприметной дверкой в длинном здании из тех, где живет по много семей сразу.

– Ведите себя тихо и прилично, – шепнула она, стукнув в дверь три раза быстро и еще два – через перерывы.

Я не успел возмутиться, как можно делать такие замечания мне, джентльмену, когда дверь распахнулась, и мы зашли внутрь.

Картина, представшая моему взору, была одновременно завораживающей и жуткой. Тут все напоминало таверну для своих – просторное помещение, занимающее весь первый этаж, повсюду столы, лавки, тут и там сидели люди. Одни играли в карты, другие обменивались какими-то предметами, пристально их разглядывая. Женщины вязали и шили. Парень наигрывал на волынке, а дети танцевали под музыку. Вдоль стен лежали матрасы, и кто-то ухитрялся на них спать, несмотря на шум и гам. В этой пестрой компании было столько обладателей рыжих волос, что тут же становилось понятно, откуда они явились. При этом происходящее странным образом напоминало вечеринку у графа Ньютауна – все занимались своими делами, разбившись на группки.

– Что это за место? – уточнил я, чтобы понять, как надо держаться.

– Это Фоскад, – шепнула Молли, длинно протянув букву «а». – На нашем языке это значит «то, что в тени, скрытое». Убежище, по-вашему. Тут собираются все, кто из Ирландии приехал и хочет работу найти. Когда-то столько народу зимой замерзало, негде им было голову приклонить. Но потом Добрый Джентльмен снял целое здание, и теперь все знают, куда податься по приезде в город.

– Что еще за джентльмен? – не поверил я.

Неужели нашелся безумец, снявший этой нищей ораве целый дом? Как будто мало у нас ирландцев!

– О, у нас был покровитель, очень таинственный! Все его называли Добрый Джентльмен, он работу помогал найти, жизнь на новом месте начать. Но в последнее время от него ничего не слышно. Исчез, как в воду канул, а мы и имени-то его не знали. С тех пор все у нас разладилось – работу самим приходится искать, а кому мы нужны? Вечно нас обманывают, обирают, плату так и норовят зажилить.

– Зачем вы вообще сюда приезжаете?