Читать книгу "Самый Лучший Ветер 2 - Артём Сергеев"

Юнга снова кивнул, соглашаясь со мной и каким-то своим мыслям. Слава богу, мужик этот у него в голове персонифицировался от абстрактного бедолаги, нечаянно вставшего на путь порока и по невезению попавшегося к нам в лапы до вполне конкретного злодея.

— Идём дальше, — продолжал давить на него я. — Когда нет стражи рядом, её заменяет патруль, с теми же правами и обязанностями. И это официально узаконено. Больше того, даже когда мы не в патруле, никто с нас его обязанностей не снимает, и с других экипажей тоже! Нет такого, чтобы ты сегодня патрульный, и вершишь суд и правёж на скорую руку, где придется, а завтра нет. Мало ли, куда нас завтра занесёт, мы вот попадали в такие места, где слово стражник и не слыхивали, а делать что-то надо было. И вот как ты думаешь, чем мы занимаемся, когда в патруль ходим?

— Людей защищаете. — Прямо в глаза уставился мне Антоха и задумался. Как я понял, о патруле у него были самые романтические представления. — Злодеев ловите, наравне со стражей. Если беда где какая, то помощь должны оказать.

— Именно! — Весело подтвердил я. — Только на «Касатке» с нами сначала всего один стражник ходил, потому что к нам присматривались. А потом мы в доверие вошли и сами в патруль ходили, потому как мы дружинники в отставке. И вот как ты думаешь, чего мы с пойманными на горячем делали? В город везли?

— А почему же не везли? — опять посмурнел Антоха. — Или в деревне можно оставить, в поруб засунуть, например.

— Иногда возили, но в деревнях таких героев мужики сразу на вилы поднимают, — просветил его я. — Без вариантов. А если деревня большая, и там стражник есть, то он в такие моменты на рыбалку отправляется, дня на два, чтобы только не мешать. Вместе со старостой. А если мы злодея в город повезем, то это неделя пути в лучшем случае, пойми. А то и две! Прилети, сдай его в кутузку, объясни и докажи всем желающим его вину, и только потом обратно. И в это время дирижабля на линии нет. И что тогда делать тем, кто нас ждет и на нас надеется? Тем, кто костры сигнальные зажигает и в тревоге в небо всматривается? Тем, кому помощь вот прям щас нужна?

— То есть в патруле вам это право дадено? — уточнил Антоха, не очень-то и повеселев.

— Дадено! — передразнил я его. — Вот не надо было тебя сегодня жалеть, прав был Далин. Надо было тебя с собой потащить да показать, чем тут эти упыри занимались.

Парень пожал плечами, но спорить не стал, задумчиво уставившись на реку.

— Меньше бюрократии, Антоха! — подбодрил я его. — Справедливость с небес должна быстро приходить. И вот очень плохо, что тебя мамка в дружину не пустила.

Парень лишь вздохнул, и я увидел, служба в дружине для него больное место. И мамка не пустила, и отец Георгий не одобрил, наверное.

— Взрослей, Антоха, — от всего сердца посоветовал ему я. — Иногда приходится такие решения принимать, и пойми, что радости они нам не приносят. Я вот лично хотел бы жизнь так прожить, чтобы ни с кем не враждовать, но это придется в монастырь уходить. Хотя чего это я, посмотришь еще на церковных охотников, вот уж кто сантиментами не страдает.

— А почему же их стража не ловит? — все пытался разобраться в произошедшем Антоха. — Нельзя же так.

— Да потому что людей мало, — я напирал на успокаивающегося парня. — А тайга густая, буреломная да захламленная, да много ее, ты же сам видишь. Тысячи речек, островов, безымянных проток, притоков и озер, вот как ты их всех проверишь? Злодей в любой норе может затаиться, так что без толку все. Связи нет, у людей на наши патрули одна надежда. Вот и объявляют таких вне закона. Знаешь, кстати, что это?

Антоха неопределенно пожал плечами, ничего-то он не знал.

— Раньше за голову злодея награду объявляли. — принялся просвещать я его. — В рублях. Но надо было эту самую голову притащить, или тело. Ну, или живым привести, тут как повезет. А лет сто назад упростили все до предела, в целях экономии. Стали делать так — берут, да и объявляют непойманного бандита по всем княжествам вне закона. И это значит, что любой житель княжества должен его убить при встрече. Или сделать с ним что пожелает. Ну, или что сможет. А имущество его взять себе, в качестве награды. Дешево и сердито, Антоха! Так что если бы мы его в город привезли, то на нас как на дураков посмотрели бы, ей-богу.

— Как-то очень просто все, — промямлил парень. — В городе не так.

— Конечно, — подтвердил я. — В городах не так. Там все по правилам. А тут закон — тайга, и медведь — прокурор, слышал такое? И потом — Лариска же!

— Что Лариска? — заинтересовался тот.

— А то! — принялся я перекладывать на нашу саламандру немного ответственности за произошедшее сегодня. — Она того упыря как увидела сегодня, так сразу его сжечь захотела, без разговоров. Еле-еле Арчи успел ее успокоить, потому что мы-то еще ничего не понимали. А она одним взглядом душу его гнилую понять успела, вот и фыркнула огнем, от отвращения.

Антоха невольно обернулся в сторону машинного отделения и задумался. Лариска была для него непререкаемым авторитетом, наш юнга пребывал от саламандры в перманентном восхищении. Он успел один раз ее увидеть в человеческом облике, потом наслушался наших рассказов о делах на Торговом Острове, и с тех пор проникся. Я невольно перевел дух, украдкой рассматривая его пришедшую в относительный порядок ауру, и от души посоветовал:

— Иди делом займись, чучело. И постарайся понять, что это было правильно.

— Хорошо, — вздохнул Антоша и наконец откинулся в кресле, отбросив свои терзания. — А можно, я ещё немного с тобой посижу?

— Можно, — со вздохом разрешил ему я. — Посиди. И вообще, сейчас в селе приземлимся, со мной пойдешь, это прямой приказ, понял? С Далином я договорюсь. Надо тебя с собой везде таскать, чтобы события мимо тебя не проходили. И, если уж сидишь, журнал наблюдений возьми, я тебе диктовать буду.

Антоха без звука подчинился и приготовился записывать, а я, пользуясь моментом, выдал ему приукрашенную версию сегодняшних событий. Так делать было не принято, в журнал вносили только сухие факты, но глупо было бы упускать такую возможность. Я в красках расписал юнге могильник и пытошную, рассказал ему о полуистлевшем теле на колу, о природной подлости убиенного Далином шныря, и о бабском тряпье в мешках. Антоха старательно водил чернильной ручкой-самопиской по страницам журнала, иногда ошалело поднимая на меня глаза, и потихоньку начиная терзаться чувством вины за свой концерт перед нами.

Я, стараясь не показывать своего облегчения и впившись глазами в горизонт, монотонным канцелярским голосом, как будто между делом, бубнил ему про злодейства бывшего экипажа «Ласточки» и про их видимые следы на этом проклятом острове. Потом наконец заткнулся, втихушку переводя дух, и перевёл глаза на Антоху.

Парень задумчиво сидел, сжав в руках журнал с ручкой, и о чём-то напряженно думал. Его аура постепенно приходила в порядок, из нее исчезали суматошные всполохи и непонятные мне терзания. Потихоньку он отошел, принял для себя какое-то решение и неожиданно для меня вдруг уверенно мне кивнул.