Читать книгу "Он мой кошмар - Мария Высоцкая"

Две следующие пары я нахожусь в таком непонятном, можно даже сказать, гнетущем состоянии. Вся сложившаяся картинка снова разваливается. Рассыпается в мелкую крошку, оставляя после себя лишь вопросы в стиле: как это произошло?

Я так хотела избавить себя от его внимания… вот получила.

Может быть, правду говорят: бойтесь своих желаний?

После пар мы с Бережной сидим на улице. Едим мороженое и обсуждаем предстоящую поездку на конкурс. Леська поедет в качестве группы поддержки.

В череде этих дней, доверху наполненных событиями, я даже понять не успела, что наше выступление вот-вот состоится.

— Вы точно всех порвете!

— Надеюсь, иначе ректор сожрет нас живьем.

— Это да… В последнее время они делают большие ставки на жизнь вуза за рамками лекций и семинаров.

— Ага, — выкидываю обертку от клубничного рожка в мусорный контейнер, установленный рядом с лавочкой, и слегка прищуриваюсь. Солнце сегодня яркое, несмотря на то, что температура с каждым днем опускается все ниже. Джинсовую куртку пришлось сменить на пальто и даже прихватить шапку на случай позднего возвращения домой.

— Кстати, ты придумала, как будешь праздновать день рождения?

Олесины глаза загораются неподдельным интересом. Она любит праздники. Красивые, картинные.

Я же вижу праздники иначе. Отложилось из глубокого детства, когда мы еще пытались их отмечать. Отец всегда напивался, устраивал скандал, мы сбегали из дома, чтобы не попасть ему под руку…

Чуть позже мама решила, что не стоит его провоцировать. Никаких застолий. Даже Новый год превратился во что-то странное. Вроде и елка, и подарки, но никакого милого семейного ужина под бой курантов.

С днями рождения все то же самое.

Конечно, сейчас можно собрать друзей, пойти в кафе или еще куда-то… Не проблема. Только вот горький привкус прошлого все равно будет преследовать весь день.

— Да. Я не буду ничего отмечать.

— С ума сошла? — Бережная округляет глаза и даже вскакивает на ноги. — Так не пойдет, подруга. Слышишь? Ни за что. Празднику быть. Можно устроить что-нибудь на природе. Погода еще позволяет. Или у нас дома. Точно. Мама говорила, что они скоро улетают в Москву по бизнесу, вернутся не раньше чем через две недели.

— Лесь…

— Даже не спорь. Нам всем нужно немного веселья, а то в последнее время черт-те что творится.

— Я подумаю, хорошо?

Бережная кивает, но я-то знаю, что от своей идеи она не отступится. Сейчас ею движет желание меня порадовать.

От понимания этого чувствую себя еще паршивее. Нужно раз и навсегда отшить Кострова. Даже как друга. Потому что мне просто-напросто стыдно перед Олесей. И плевать, что ему она безразлична и будущего у них нет.

Остаток недели проходит с полным погружением в учебу и предстоящий конкурс. Мы репетируем до потери пульса. Выкладываемся по максимуму. Ларионова все еще в команде, заменить ее сейчас некем. Коллектив слажен, а номер поставлен и отработан до идеала.

Конечно, это не значит, что я простила нашей выскочке ее «шалость». Как только пройдет конкурс, Анечка попрощается со своим местом в группе. Я пошлю ее к черту сразу после выступления.

А пока приходится терпеть ее присутствие. К сожалению, корысть никто не отменял. Анька нужна мне для того, чтобы выиграть.

Костров частенько заглядывает к нам на репы, несколько раз увязывается проводить меня домой. Много говорит, улыбается, о чем-то расспрашивает. Я же держу в голове одну-единственную мысль: почему Панкратов так резко исчез?

Его было так много, а потом бац… и тишина.

Он делает вид, что меня не знает. Не здоровается, просто проходит мимо.

Часто мелькает перед глазами в компании каких-то телок…

Нет-нет, это не ревность. Я лишь хочу разобраться, понять…

То, что я почувствовала тогда, в нашу последнюю встречу, до чертиков меня напугало. Эти нежность, какая-то забота, которых мне, наверное, так не хватало, подкупили. Я на самом деле повелась. Примкнула к толпе глупых девчонок, бабочки в животах которых устраивали вакханалию и медленно порабощали разум.

Но все когда-то должно заканчиваться. Неудачи, привязанности, страхи…

Я нашла равновесие, перестала задавать себе вопросы касаемо этой темы. Подтянула учебу. Поехала в область на соревнования. Привезла вузу желаемую победу. Нас автоматом зачислили в финал, который пройдет уже в Питере. Даже согласилась на Лесину идею отпраздновать свой день рождения.

Все постепенно стало налаживаться, а потом в один из дней я вернулась домой после учебы и обнаружила, что нашу квартиру обчистили. Вынесли деньги, что мы с мамой копили на море, телевизор и даже микроволновку.

Но самое обидное — ноутбук. Я работала почти полгода, что его приобрести. Откладывала большую часть зарплаты… Почему-то именно эта потеря стала для меня спусковым крючком.

Замки были целы. Дверь открыли ключом.

Это сделал отец. Мама не стала писать заявление. Снова его пожалела. А я… была настолько подавлена, что просто физически не смогла пойти в полицию. Прорыдала полночи.

Вот и сейчас спряталась за зданием университета, вытирая нежданные слезы, плотно прижавшись спиной к стене и неуклюже чиркая зажигалкой.

Никогда не курила, но почему-то именно сейчас решила, что эта пагубная вещь может мне помочь.

— У тебя все в порядке?

Голос Андрея раздался где-то сбоку, и сигарета выскользнула из моих пальцев. Это он ее забрал.

27

Андрей

Не хотел же. Ни видеть. Ни говорить.

— Мы едем, Андрей? — Николина вклинивается в мои мысли, вынуждая обратить на нее внимание.

— Ага… — киваю, а взглядом уже как минуту зацепился за рыжую макушку.

Еська стоит с обратной стороны здания вуза. Одна. Прижимается спиной к стене. Ее волосы развеваются на ветру и, видимо, лезут в глаза, потому что она постоянно их поправляет.

— Прыгай, я сейчас, — бросаю Нике ключи от своей тачки.

— Ты куда?

— Надо.

Царева прищуривается, ловит мой взгляд и приподымает бровь. Теперь уже пялится на Токареву.

— Это же… блин, как ее? — щелкает пальцами, прикусывая нижнюю губу. — Танцует…

— Для прокурорской дочки у тебя очень плохая память.

— Пошел ты, Панкратов. Жду тебя десять минут и уезжаю.

— Машина моя.

— А ключики уже нет, — трясет в воздухе брелоком и засовывает тот в карман. — Вали давай, Ромео.

Цареву я знаю, что называется, с горшка. Наши родители уже больше двадцати лет дружат семьями.