Читать книгу "Пари с мерзавцем - Маргарита Дюжева"

Меня буквально ломало, выворачивало от одной мысли о том, что надо идти туда. В этот ад. И дело не в одногруппниках. Они меня мало волновали. Пусть чирикают, пусть пыжатся — мне все равно. Совершенно. Пустые разговоры, пустые переживания, пустые нападки. Неприятно, но не смертельно. Даже плюс есть: бодрит и держит в тонусе.

Но вот Мерз…

Что-то внутри заело, закоротило на нем. Так что не вздохнуть, не отвернуться, не убежать. Меня сложно обидеть, но ему это удавалось, раз за разом, причем без видимых усилий. Господи, почему мне не все равно? Почему не получается выгнать его из своих мыслей? Зачем все эти часы ночью без сна, со стеклянным взглядом в потолок? Зачем воспоминания о том, чего у нас никогда и не было? Два наших самых первых дня, наполненные обманом. Моим и его. Два дня, во время которых мы притворялись нормальными. Кажется, это было в прошлой жизни. А я до сих пор помню его глаза, когда он улыбается. Помню его запах. Тембр голоса.

Дура.

Помню его прикосновения. Ласковые и злые, жадные и грубые. Завожусь от одной мысли о них.

Дважды дура.

Но забыть все равно не могу. Мне кажется, я как муха, которая угодила одним крылом в паутину и теперь бьется, пытаясь освободиться.

На лекцию шла нога за ногу, словно продиралась через липкую вату, сковывающую каждое движение. Мимо проскальзывали другие студенты. Кто-то бодрый и веселый, кто-то сумрачный, кто-то такой же несчастный, как и я. У каждого своя история. Моя — утомила даже меня саму. Вечно на лезвии. На острие. Сбивая ноги в кровь. Кусая губы. Превозмогая.

И обвинить в этом некого. Все сама. Раз за разом — сама.

Холл, лестница на второй этаж, рой голосов вокруг, суета, а я все вижу словно на экране в замедленной съемке. Слышу отдельные слова и обрывки фраз. Они сливаются в одно — гудящее, пробирающее до дрожи в коленях. Сплошная психоделика. В памяти не остается ни того, как я поднимаюсь на нужный этаж, ни шагов по коридору. Как в трансе.

Я прихожу в себя перед дверью в лабораторию. Выныриваю с хлопком, с искрами в глазах. Сердце мечется, стучит в висках. Мне надоело.

Натягиваю на губы улыбку, прячу глубже свои страхи, свою иррациональную боль и смело захожу внутрь.

Поехали.

— О, а вот и Оса! — первое, что до меня доносится, это голос Верховцевой.

Сучка сидит у стены. Рядом с ней Меранов. На мое появление он вообще никак не реагирует — сидит, как и сидел, задумчиво поигрывая колпачком от ручки. Снова злой удар сердца.

Я ненавижу тебя, Оса.

Взаимно, Мерз.

— Соскучилась, что ли? — подхожу ближе и швыряю рюкзак на табуретку.

— Нет, просто надеялась, что ты, наконец, свалишь в туман и перестанешь мозолить глаза. Хреново выглядишь, кстати, — ядовито пропела она, — интересно, чем занималась, что тебя так потрепало?

Чем занималась? Трахалась с твоим парнем в раздевалке, а потом всю ночь не спала, думая об этом.

Я не произнесла этого вслух. Не смогла. Даже ради того, чтобы стереть с ее лица наглую ухмылку. Сказать о том, что снова была с Захаром — это словно признаться в своем поражении. Не могу.

— Не доросла ты еще до таких рассказов, — улыбнулась ласково, — так что сиди и тискай своего ненаглядного, а то он у тебя что-то совсем пригорюнился.

Мерз перестал щелкать ручкой и медленно поднял на меня взгляд. Тяжелый, пробирающий насквозь, до самых костей. Мне стало жарко. Во рту пересохло, в ушах зашумело. Я просто тонула в этом чертовом взгляде, захлебывалась, снова и снова вспоминая.

Ирка ничего не заметила.

— Завидно? Завидуй молча!

Завидно? Да я придушить ее готова за то, что сидит, по-хозяйски прильнув к его плечу. Это не зависть. Это ревность. Черная, злая, кровожадная. И совершенно бессмысленная.

— Конечно, завидую, — ослепительно улыбнулась блондинке, — прямо рыдаю каждый день. В перерывах между важными делами.

Внутри меня клокочет, но снаружи я все та же Оса. Наглая. Непробиваемая. С которой все, как с гуся вода. Моя маска. Мой щит. Я не умею быть слабой на людях.

От дальнейших разговоров спас телефон. Звонила Алла, приглашала в гости сегодня вечером. Я отошла в сторону, прикрывая динамик ладошкой, чтобы никто не подслушивал, а когда вернулась, преподаватель уже пришел.

— У нас сегодня последняя лабораторная. Открывайте практикум на странице сто двадцать четыре. Делитесь на пары — и вперед.

Вот и все объяснение. Этот товарищ никогда особо не заморачивался. Выдал задание и уткнулся в книгу, а дальше сами, как хотите.

— У меня нет пары, — произнесла я, — можно выполнять одной?

— Можно, но…

— Извините. Я торопился изо всех сил, но опоздал, — в лабораторию ввалился Марк. Как всегда развеселый, шальной и совсем не раскаивающийся по поводу опоздания.

— А вот и ваша пара, — улыбнулся мне преподаватель и указал рукой на парня, — видите, как здорово. Вам повезло.

— Еще как, — протянула сквозь зубы, — а можно я все-таки одна?

— Парами! — раздался глухой ответ, и на этом все. Никакого сочувствия.

Волшин тем временем плюхнулся на стул рядом со мной и, улыбаясь самодовольным котярой, произнес:

— Осипова, с тобой, что ли, лабу будем делать? Учти, я тупых не люблю!

— И как же ты тогда сам себя терпишь? — сердито уставилась на него.

— С трудом, — хохотнул парень и нагло подмигнул.

Как же мне все надоело.

***

— Мерз! — Марк гаркнул на всю лабораторию, так что я на месте подскочила и чуть не выронила из рук кювету с раствором. Меранов обернулся и хмуро посмотрел на приятеля. — Зря вчера не пришел! Здорово было.

— Не сомневаюсь, — глухо отозвался Захар.

— Ты уже нашел того, кто тебя подставил? — Волшин никак не мог угомониться.

— Нет.

Вот тут я откровенно удивилась. Надо же, Меранов не сказал, что это была я. Что ж, теперь у нас на одну общую грязную тайну больше.

— А я бы из-под земли достал. Нашел бы и вы*бал по полной!

Я снова чуть не уронила ячейку.

В принципе, так и есть. И нашел, и вы*бал — все как надо, все строго по плану.

Мерз исподлобья посмотрел на Марка и отвернулся, так больше ничего и не сказав, а я всеми силами старалась удержать на лице невозмутимое выражение, что было сложно, ибо внезапно накатили воспоминания.

Кювета не вставлялась.

— Иди сюда, Волшин, — обратилась к своему горе-напарнику.

— Что тебе надо, милая? — эта наглая скотина тут же потянула ко мне свои лапы. — Любви и ласки захотелось?

— Объясни мне, почему я все делаю, а ты сидишь и языком треплешь?