Читать книгу "Красная точка - Дмитрий Бавильский"

Тем более что внешне мало что изменилось. Одноклассники и мамы оказались не в курсе разлада, внешне совершенно незримого. К тому же (вдруг прижмут обстоятельства) всегда можно включить режим лёгкой рассеянности, объясняющей незамечание подруги, настойчиво подкидывающей вражду.

Против кого дружим?

Вечерами Пушкарёва как ни в чём не бывало продолжала заседать на «крыше мира» с Инной и Васей, деливших с ней отрыв от реальности. После ссоры с Тургояк (Инна и Вася во всём поддержали подругу, так что бойкот вышел всеобщим) отчуждение от того, что за дверью, стало ещё ощутимей, а стены толще, поскольку внутри первого подъезда перерубили важный коммуникативный канал, связывающий всех со всеми. И дети ощущали это особенно остро. Иногда заединство троих превращалось едва ли не в секту.

– А скажите, ведь здорово мы тут все без Тургояк дружим?

Фраза, однажды сказанная Бендер, доплелась до Маруси, она даже ею злоупотребляла потом. А когда они с Васей поженились (чего ему тогда и в голову бы не пришло), стала у них чем-то вроде сигнала к примирению. Фундаментом птичьего языка.

Главное в этой случайной обмолвке – обозначение общности в конкретном месте, вот это «мы тут все», поскольку нам свойственно присутствующих автоматически записывать в «хороших людей». Сколько раз замечал: плохие – это отсутствующие другие, которых нет рядом, а те, кто вокруг, вызывают в основном приятные чувства (впрочем, с возрастом это быстро проходит) и «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Нам свойственно ассоциировать себя со своим окружением, поэтому злодеи почти всегда остаются за кадром, даже если кадровый состав подвижен.

В предчувствии интернета

Им же всем незадолго до этого телефоны провели (ещё один шажок в сторону всеобщей сытости, обеспеченности и беспроблемного коммунизма), шестизначные номера, точно специально, отличались друг от дружки на одну или две цифры – у кого-то крайние, у кого-то срединные. Несмотря на то что Инна, как известно, в соседнем, втором подъезде жила, но по телефонным цифрам идеально в первый подъезд вписывалась.

Телефон им, разумеется, поставили из-за деда Савелия, ветерана и льготника, хотя номер оказался сдвоенным с придурочной Орловой, постоянно скандалившей, если номер был слишком долго, по её понятиям, занят, но зато – свой, с приятной симметрией чётных цифр на конце[10].

Новая игрушка, понятное дело, захватила жителей дома. Особенно местная АТС раскалялась вечерами, когда пространство подъезда точно дополнительно скреплялось новыми соединениями кабелей и излучений, проходящих сквозь стены, предметы, жителей и их неотчуждаемые вещи. Отныне можно было не бежать сломя голову на пятый этаж, но переговорить о том, что произошло за день, уже не отвлекаясь на теплокровное излучение конкретного человека и не выпадая из люльки семейного уюта, ставшего кожей (чужие квартиры всё-таки требуют от нас усилий приспособления, вписывания в незримые пазы соответствий) и продолжать делать уроки. Или же, напротив, позвонить, чтоб уточнить что-то для школы. Ну, или получить приглашение немедленно подняться, дабы обсудить нечто важное личным порядком.

Тургояк выпала из общения в самый разгар привыкания к новым гаджетам, из-за чего это отсутствие и было таким вопиющим. Невозможность набрать её номер свербела, как незаживающая рана, но, чу, мы не рабы, рабы не мы. Гвозди бы делать из этих людей. Тем более что набрать номер вообще не проблема. Если уж так запоносилось (Марусино слово), можно исполнить знакомый набор и молчать в трубку. Ну, или устроить какой-нибудь розыгрыш.

Телефонные номера

Инна с Леной несколько дней хулиганили, набирая произвольные комбинации цифр, и шутковали на доступном им уровне. Вася внёс в репертуар пару новых приёмов, вычитанных в чьих-то литературных воспоминаниях. Для этого нужна была газета частных объявлений[11], где находился страдалец, продающий или покупающий ту или иную вещь. Говорить следовало ровным, отсутствующим, как бы механическим тоном, чем медленнее, тем лучше.

– Здравствуйте, это номер такой-то? Это вы разместили объявление о покупке или продаже насоса? Знаете что, мы хотели вам сообщить, что ничего покупать мы у вас не намерены. И тем более продавать насос вам.

Смешно и страшно: вдруг вычислят – ходили легенды о таинственных определителях номеров, которых ещё не существовало в чердачинской природе. Но это как с легендарной «красной плёнкой», про которую все знали, что она догола раздевает снятых на неё людей, чего, правда, никто никогда не видел.

С тех пор прошло много лет и в Васиной жизни случились ещё более запрещённые номера, некогда бывшие родными. Адресные книжки подарили дополнительное измерение памяти и забвенья – максимально наглядного и оттого особенно болезненного. Однако именно ссора с Тургояк сильнее других запала в душу. Ведь именно эта вопиющая невозможность общения вышла у Васи в жизни первой.

Конец первой пунической

Маневры были долгими, но, к чести всех сторон, совсем не скандальными. Помирились Пушкарёва и Тургояк где-то через год, незадолго до московской олимпиады, запомнившейся Васе особенной пустотой: родители тогда первый раз попали за границу, наконец-то получив разрешение на поездку в ГДР и Венгрию.

Страна болела за советских спортсменов, ставивших один рекорд за другим, а Вася из угла в угол слонялся по тихой квартире и места не находил. Первый раз он расстался с мамой и папой (если не считать собственных отлучек в пионерские лагеря, которые на настоящую разлуку походили плохо) на такое долгое время. И это было непривычно, свербело сущностной недостачей, постоянно манило в свои прохладные кущи, отвлекало. Стало трудно сосредотачиваться на делах, а общение к Инной и Леной, которое, казалось бы, должно было заполнить лакуну, отодвинулось на второй план, поэтому момента, когда Тургояк и Пушкарёва снова сошлись и сложились в фигуру, Вася не зафиксировал.

Всё это время он бродил по лабиринтам свободы, точно по комнатам и коридорам без мебели, когда есть процесс, но нет результата, образов и даже слов, способных описать эту внутреннюю протяжённость от утра и до позднего вечера. День вроде заполнен, но спроси чем – и не найдёшься ответить. Оглянешься назад, а там тоже нет никаких явных следов или отчётливых воспоминаний – дни сливаются в частокол без начала и конца, но что там они огораживают?

Пустые дни

Вынырнув из слепой немоты, Вася обнаружил как новую, общепринятую данность в кругу посвящённых, что подружки опять вместе, не разлей вода. Так порой погода преподносит неконтролируемые ни разумом, ни взглядом сюрпризы: ещё вчера деревья, только-только собиравшие соки на набухание почек, толпились гостями зимнего мира, а сегодня они уже покрыты, точно мурашками, дымком клейких листьев.