Читать книгу "Гены гения - Хидео Кодзима"

«Здесь тоже есть одиночка».

Это были слезы от невольной усмешки, ведь «Башня», которую я написал в стол 30 лет назад, и Alone, нарисованный французом из Эльзаса, были чрезвычайно похожи. Мы рассказывали об еще одном идеальном мире, сотканном из замкнутого пространства внутри изолированной оболочки под названием «покинутость». Мем Alone, привезенный из Франции, научил меня, спрятавшего свои гены одиночества, тому, что я все еще заперт в той самой башне.

«Synapomorphie (n.f.)

Общие производные черты. Производная черта, разделяемая двумя или более таксонами. При создании новой эффективной научной дисциплины ценность добавляется только к одному из таксонов».

С приходом эпохи Хэйсэй в нашем обиходе появились новые слова для обозначения изолированности, такие как «хикикомори»[34] и neet.

Neet, или поколение neet, – молодые люди, которые в силу различных политических или экономических факторов не работают и не учатся. Однако чувство изолированности от всех не уникально. Где-то на земле есть такие же одинокие люди. Я встретил Alone из другой страны и понял, как успешно сладить со своей внутренней покинутостью. Это была не борьба с внешним миром, а разлука с уютом одиночества.

«Imagination (n.f.)

Воображение. Способность людей вызывать нереальные вещи и чувства. Умение изобретать, творить и задумывать».

Я одиночка, поэтому у меня есть определенные желания. Я одиночка, поэтому я творю. И когда одиночки собираются вместе, то слово «одиночество» исчезает. Нам больше не нужен словарь из Alone.

«Voyage (n.m.)

Рисковать, чтобы избавиться от чувства покинутости. Выйти из башни, где проводят жизнь в одиночестве».

Март 2011 года

Невероятный размах воображения – результат самовыражения авторов франко-бельгийских комиксов.

Странный одиночка родился и вырос в маяке, окруженном со всех сторон морем. Он никогда не ступал на сушу. Очень интересно подумать: что же он представляет себе, видя значение какого-то слова? С помощью черных линий художник передает нам подавляющее чувство одиночества. Автор в полной мере использует мощь изображений. Мир в комиксе черно-белый, но в воображении читателя возникает яркая картина, наполненная звуками и даже запахами.

Лифт на эшафот

Режиссер – Луи Маль

Цвет моего первого воспоминания о лифте – черно-белый

Я застрял в лифте первый раз в жизни.

Это произошло в 2010 году во время вечеринки по случаю проведения мирового турне по Metal Gear Solid: Peace Walker. Закончив автограф-сессию в магазине Uniqlo в Нью-Йорке, я зашел в грузовой лифт и не смог выйти, так как двери не открывались. В общей сложности застряли тринадцать человек: я, мои сотрудники, персонал Uniqlo, съемочная группа и работники службы безопасности.

Мы стояли в подвешенной на тросы заполненной людьми закрытой коробке. Неунывающие американцы, поначалу обрадованные внезапным инцидентом, загрустили. Никто не знал, что делать. Не придумав ничего лучше, мы начали стучать по стенам и потолку.

Каким-то образом нам удалось открыть дверь изнутри! Но за ней мы увидели железные перекрытия здания! Лифт остановился как раз между этажами. Едкий запах паники начал распространяться по кабине, из которой было невозможно выбраться. О каком фильме вы вспоминаете, когда кричите: «Я застрял в лифте!»? Может быть, наводящий страх «Ад в поднебесье»? Великолепный дорожный боевик «Скорость»? Или же фильм ужасов «Рассвет мертвецов»? Людям тяжело принимать решения в незнакомой ситуации. Думаю, что в таком случае они опираются на сведения из фильмов или новостей, которые видели ранее. Другими словами, сила вашего страха будет зависеть от того, какие ассоциации всплывут у вас в голове.

Когда моя секретарша, которая была со мной, пробормотала: «Скоро у нас закончится кислород, и мы задохнемся», атмосфера внутри лифта тут же изменилась. Полагаю, она вспомнила фильм с подобным финалом.

А я тем временем думал о «Лифте на эшафот», снятом Луи Малем, гением французской «новой волны», в 1957 году. В детстве отец заставил меня смотреть его, когда тот шел по телевизору, и я был шокирован откровенным и аморальным миром фильма. Позднее этот нуар послужил появлению предвзятого отношения к французам.

Главные герои – любовники, живущие в Париже. Они убивают мужа женщины, президента компании, чтобы тот не мешал их отношениям. Совершив задуманное и выставив это как самоубийство, мужчина застревает в лифте фирмы на месте преступления. Если он не выберется из кабины до утра, то его идеальному плану придет конец. Он отчаянно пытается выбраться, мечтая о своей будущей жизни с любовницей. Женщина же, в свою очередь, бродит по городу, ожидая встречи с возлюбленным, но тот не появляется. Ночной Париж во тьме, автомобильные фары, пурпурный дым. Меланхоличное лицо яркой женщины (Жанны Моро) в сером цвете. В первой части фильма практически нет реплик героев. Лишь импровизация Майлза Дэвиса на трубе добавляет красок в повествование. До этого в фильмах не было подобных суровых и стильных образов, которые можно назвать характерными для «новой волны» (Nouvelle Vague). Затем, с появлением еще одной безудержной пары влюбленных, история принимает неожиданный поворот.

Так как этот фильм принадлежит к жанру нуар, в центре повествования находятся не работники полиции, а преступники. Для них справедливость заключается во фразе Je t’aime, а не в нормах или морали. Впервые я увидел этот фильм, будучи дошкольником, и мне не удалось понять его смысл. Я не помню, когда я впервые прокатился на лифте. Тогда в городе было мало небоскребов, поэтому такая возможность выпадала очень редко.

Я не знаю, что я сделал раньше – сел в лифт или увидел этот фильм. Знаю только, что цвет моего первого воспоминания о лифте черно-белый.

До того как поддаться панике, я думал, что хочу выбраться из железной коробки и снова пересмотреть этот французский фильм.

Где-то через час нас все-таки вытащила спасательная бригада, бросившая нам лестницу с крыши. Все это казалось похожим на драматическое кино. Все были измотаны, но рады, что наконец-то оказались в безопасности. Вернувшись в Японию, я купил DVD с «Лифтом на эшафот» и пересмотрел его впервые за 40 лет. Я был удивлен: ведь теперь мое впечатление от фильма разительно отличалось от того, что я чувствовал в детстве. Я стал сочувствовать сильным репликам Жанны Моро, которая в последней сцене говорит: «Никто не сможет нас разлучить». Я впервые осознал, что этот фильм – не нуар, а гимн любви. Он пленил меня. Лифт, в котором я застрял впервые в жизни, был «Лифтом на эшафот».