Читать книгу "Заноза Его Величества. Книга 2 - Елена Лабрус"

— Как ты-то там оказалась? Неужели тоже бывший муж?

Глава 26. Даша

— Не-е-е, — улыбается Джейн, выкидывая окурок в ржавую банку. — Я свой выбор сделала сама. И, не поверишь, ни разу о нем не пожалела.

— Ушла из пекарни в бордель?

— Да. Тебя это удивляет?

— Я бросила свой мир, чтобы оказаться здесь. Меня уже ничто не удивляет. Но у меня была причина так поступить. А какое оправдание у тебя?

— Посмотри на меня, — разводит она в стороны руки. — Что ты видишь? Если честно?

— Ну, если честно, то я вижу девицу гренадерского роста, очень талантливую, волевую, с железным характером и недюжинным умом.

— И как ты думаешь, сколько желающих связать со мной жизнь обивало пороги отцовской пекарни?

— Подозреваю, немало из тех, кто понимал, что это довольно прибыльный бизнес.

— И кто плохо представлял себе какой это каторжный труд, а видел только богатую наследницу с неплохим приданым, как бы она ни выглядела.

— Вот тут ты не права. Женщина ты интересная.

— Сейчас, когда я точно знаю себе цену, — усмехается она, — может быть. А в свои юные годы, когда меня с детства дразнили Булкой, я так не считала. «Отожралась на папашиных пирогах». «Смотрите, булка булку жрёт», — изображает она в лицах. — Думаешь, тогда я могла назвать себя привлекательной?

— Дети жестоки.

— Взрослые не лучше, — запахивает она телогрейку поплотнее. — И что за будущее меня ждало: выйти замуж за какого-нибудь несчастного, нарожать ему детишек и всю жизнь простоять у прилавка с выпечкой?

— Да, не для того тебя мама такой цветочек растила, чтобы ты себя так не любила.

— И не затем наградили меня боги талантами, чтобы я их ради отцовского теста выплеснула в канаву, — одёргивает она на пышной груди свой зипун, совсем как моя Ленка. — В один прекрасный день я просто встала и ушла. И перестала быть Булкой. Навсегда. Я пою, танцую, шучу, нравлюсь мужчинам. Таким мужчинам, о которых я и мечтать бы не посмела, а тут они в моих покоях, когда я хочу. Меня любят, меня ценят, меня принимают такой, какая я есть, а не по доходам моего отца. И если кто-то скажет, что это не настоящая жизнь, я плюну тому в рожу. Не все созданы для семейной жизни. Не все рождены, чтобы продолжить чужое дело. А выпечка — это не моё. Я даже хлеб не ем. Запах дрожжей с детства не выношу. И пусть век мой будет недолог и успехов я никаких не добьюсь, я живу как хочу. А сдохну, так не велика птица — из дома терпимости девица. Когда сдохну, тогда и сдохну, плевать. Но даже на смертном одре, не пожалею, что выбрала такую жизнь, — убеждает Джейн то ли меня, то ли себя.

Складно, но как-то уж больно отчаянно. Храбро, но так ли она счастлива, как старается показать, сделав этот выбор.

— Надеюсь, что и я о своём выборе не пожалею, — выслушав её исповедь, зябко вздрагиваю я, совсем замёрзнув.

— Пошли, а то простынешь, — поднимается она и протягивает мне руку. — А Твоё Величество за тобой всё же приезжал. За тобой, не за той пустышкой. И хоть вида не подал, но что-то мне подсказывает, что он тебя ищет. Не знаю, ты тут последние новости слышала или нет, — подталкивает она меня, запирая входную дверь. — Он велел границы закрыть.

— Э-э-э... хочет локализовать эпидемию?

— Что-то вроде того, — спускаемся мы снова в ненавистный подвал. — И сам лично каждый день теперь разъезжает по городу поддерживать людей. Даже обещал каждое утро бывать на проповеди и молиться за здоровье заболевших.

— Прямо так и обещал? Каждое утро? — вдруг осеняет меня к чему он закрыл границы. Хотя может, и зря. Может, мне только кажется, что и заявление с намёком, где он будет и когда, он сделал ради меня. В надежде, что до меня донесут. Что я услышу.

— Ага, — уверенно подтверждает Юлька. — Каждое утро. В центральном соборе.

— А мой друг Маркус Брин, говоришь, так в борделе и трётся? — вдруг и его интерес мерещится мне совсем не праздным.

Если эта овца Конни догадалась, Джейн поняла кто я, то мог и Брин легко вкурить что к чему. Парень он неглупый, хоть во время визита короля его и не было, но с Грифом они явно как два петуха не просто так шпорами шаркали.

— Словно и не заметил твоего отсутствия, — продолжает Джейн. — Все так же щедр, обходителен, только все чаще теперь зол. Может, и отстанет. Поймёт, что не его полёта ты птица.

— А Ваби? Как там Ваби?

— В её деревне под предлогом каких-то неотложных дел люди короля уже побывали, хоть с ней Тэфил общаться тоже не стал, а вот Брин себя выдал — её признание пытался купить. Но девчонка кремень. В деревню, — говорит, — я ездила, к родным. Ничего не знаю. Мать у неё правда больна, так она ей деньги возит да навещает. Там придраться не к чему. Мы следы хорошо путали. Но ты же понимаешь, что это ненадолго? Кто-нибудь на его денежки всё равно клюнет. В Белом доме всегда ушки у всех на макушке.

— Понимаю, потому и Тэфил к тебе не подошёл. Ведь всё равно кто-нибудь увидел бы, — кошусь я на ненавистный блохастый топчан. Нет, не согласна я тут больше взаперти сидеть. Моя деятельная натура требует свободы, простора и наверх. — Юль, давай я хоть чем-то помогать Моне буду. Я могу все что угодно. Посуду мыть, печку топить, противни скрести. Дайте мне любую работу. Я нахлебником быть не хочу, да и не могу.

— Так я затем и приехала. Думаешь, чего тут стою? — упирает она руки в бока, поджидая свою младшую сестру, что уже спускается к нам вниз. — Мона, тут Андреевна говорит все бока пролежала.

— Она наговорит, — появляется в дверях девушка. — Весь подвал вымыла. Здесь такого порядка со времён строительства не было.

— Было бы что мыть, — отмахиваюсь я.

Подвал с кладовыми, конечно, огромный. Но открыто всего две комнатки. В одной из которых я спала, а в другой хранили всякую утварь. Вот эту утварь, чтобы не сойти с ума от дум своих пустых и тяжких, я просто перебрала и расставила аккуратно: поломаные лотки для хлеба, старые выварки да изношенные чаны, пахнущие повидлом, которые видно собрались отдать лудильщику, только лето закончилось, а вместе с ним и фрукты-ягоды для варки, вот они и остались стоять. И полы вымыла. Всё.

— Мона, пожалуйста! — я чуть не на колени готова опуститься перед этой приятной девушкой. — Давайте я вам хоть чем-нибудь буду помогать.

— Лола, да я бы с радостью и раньше вам работу дала. Рабочих рук всегда не хватает. Но Джулия строго настрого запретила вам подниматься наверх, выходить в зал.

— Да не нужен мне зал. Поставьте где-нибудь в уголке в кухне. Кто там меня увидит? Сколько я уже здесь? Третьи сутки? Окон нет. Даже звуков с улицы не слышно. Я уже не понимаю: день, ночь.

— Это в прошлом. Я вам уже комнату наверху приготовила, там даже окно есть, — улыбается она. — Можно перебираться.

— Аллилуя! — поднимаю я руки к потолку, а потом хватаю свой мешок. — Мона, если мне на кухню нельзя, неси какую одежду, может, подлатать. Это я тоже могу, — наклоняюсь я к ней заговорщицки. — За это ваша Юлька не будет ругаться? Если я рукодельем займусь?