Читать книгу "Санара. Новая руна - Вероника Мелан"

– Ты просто женился, парень, и понял, каково это – волноваться за кого-то другого. Но я действительно на нее уже посмотрел, и поверь, ее структура после вашего «акта» ничуть не отличается от той, которая была два часа назад или еще этим утром.

– Точно?

Санара знал, что напоминает сейчас школьника. Но учитель оказался терпелив.

– Точно.

То был момент, когда где-то внутри отлегло. Отъехал с грохотом камень, размоталась удавка на шее, повисли и обмякли плетьми стоявшие до того колом нервы. Санаре захотелось опуститься на стул. Или ехать домой.

– Значит…

– Ты не повредил ее. Ни ты, ни твой дар. А вот с тобой произошло то, чего я долго ждал – ты выключился, наконец, из рабочего режима. Надеюсь, она научит тебя полноценно этот рычаг контролировать.

Аид не хотел думать ни про рабочий режим, ни про рычаг.

– Значит, можно…

– Можно.

Пауза.

– Спасибо.

«Не за что».

– Мне пригласить ее в кабинет?

– Познакомишь нас официально позже. Сначала отдохните оба.

Бесценный совет, очень своевременный. Аид чувствовал себя пьяным, наконец-то расслабившимся, увернувшимся от удара черной перчатки Судьбы, счастливо преодолевшим мелькавшие на горизонте, но так и не начавшиеся трудности. А впереди отдых, время вдвоем, полноценный перерыв.

– Тогда… я пойду?

Он дошел до двери, когда Дрейк проникновенно заговорил:

– Ты ведь понимаешь, что она не обычный человек, да?

Аид замер у двери. Развернулся, потому что того требовал этикет, однако совершенно не был уверен, что хочет слышать дальнейшую речь – ему бы сейчас не напутствий, а простого человеческого счастья.

– Понимаю.

– Уверен? Она не мыслит, как человек, и не может быть нормальной «человеческой» женой в том смысле, к которому ты привык. Я надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет. Эта твоя… девушка… она слишком широка, как перспектива. Слишком широка для своего мира, даже для этого. Ее разум ломает все рамки, для нее не существует стен, она не может быть полноценно «чьей-то», потому что принадлежит всему сразу.

Наверное, Начальник хотел добавить что-то еще про Элео-часть, прочитать лекцию, заставить Санару сомневаться в разумности принятого решения, возможно, что-то наперед прояснить… Но не стал. Умолк. Добавил лишь одну фразу:

– Отпусти ее, если она этого захочет.

Санара не шевелился. Не заметил, что слишком плотно сжаты и зубы, и кулаки, что «моё» сейчас грохочет сильнее доводов чужой логики – он не сможет отпустить. Но отпустит, если так будет правильно, если нужно. Только… не сегодня.

– Я услышал.

И двинулся к двери.

– Я тебя поздравляю, – послышалось ему вслед, но отвечать Аид уже не стал.

* * *

(Kamik – А если это любовь [Cover])

Его никак не должны были задеть слова Дрейка…

Но они задели.

Поблекла радость от возвращения в Лоррейн; даже давно не заводимый автомобиль, оставленный когда-то перед Реактором, не вызывал сейчас у Аида теплых чувств. Хотя обычно он скучал по вождению. Дорогой кожаный руль, к которому раньше он прикасался с восторгом, стал просто рулем, люксовый салон – местом внутри машины.

Оказывается, раньше он не знал себя сам, узнавал только теперь, когда вдруг появилось, что терять, когда рядом на пассажирском сиденье сидела она. Вся его чернота – собственничество, высунувшая нос ревность, обида при мысли «нужно отпустить» – показалась только сейчас, по-настоящему принялась проявляться после сегодняшнего вечера.

Он не желал отпускать. Не желал, черт возьми, отпускать! Знал, что она не такая, как все, но как позволить уйти, когда только обрел? Ладно бы, Санара нырнул в третьи, четвертые по счету отношения, знал бы наперед, чем все закончится, но он нырнул впервые.

И ему впервые все равно, что Леа-Нова вообще не человек, что она существо, чья внутренняя структура неясна, что ее жизненный срок ограничен. У него с ней есть сегодня, сейчас, эта минута.

Она ни о чем не спрашивала. Рассматривала тонущий в темноте и свете фонарей Лоррейн с его широкими проспектами и пустынными в этот час остановками, подсвеченные «ночниками» витрины. Созерцала его, затаив дыхание. С привычным ей восхищением, удивлением, тихой радостью.

– Даже не спросишь, где мы?

Наверное, ему горько не оттого, что она видит шире и может больше, а от самого себя, неспособного воспринимать ситуацию по-взрослому. Как она – легко и просто.

– Я знаю, где мы… чувствую, – отозвались тихо. В ее голосе светло и тепло, в нем сквозит та самая «несложность», которую Аид теперь мучительно искал. – Смежный мир, и воздух его испещрен формулами, к созданию которых причастен человек, с которым ты недавно беседовал.

Он должен был восхититься ее проницательностью, порадоваться тому, что находится рядом с такой женщиной, но ощущал лишь досаду. И злился на себя же.

В какой-то момент она потянулась к кольцу, приготовилась стянуть его с пальца, но Санара отреагировал быстрее, чем успел подумать.

– Не смей, – процедил сквозь зубы. Получилось холодно, даже зло, но иначе он не мог.

Взгляд, полный удивления, переполз на него.

– Мы же… просто играли…

– Вот и играй дальше.

Сейчас он напоминал себе тирана, забывшего про человечность.

– До… конца?

– До конца.

Больше они не говорили.

Аид, кажется, уже нарушил обещание, данное Дрейку. Хотя он его не давал.

Желтый свет от фонаря на приборной панели; красный светофор справа.

Кольцо Нова не сняла.

По мере приближения к конечной точке, Аид в который раз задавался вопросом, понравится ли ей его дом.

Не дом, квартира. Большая, просторная, но все же не особняк. Если бы Нова задала вопрос, почему так, Аид бы признался, что давно устал от Доура, от отсутствия людей вокруг. А так (пусть за стенами, пусть никого не слышно) он знал – они там есть.

Размышляя об этом, Санара неожиданно остро ощутил одиночество.

Но Нова про дом не спросила. Большие, свободные комнаты осматривала с придыханием. Ей, должно быть, незнаком стиль обстановки – смесь хай-тека, лофта и классики, – непривычны хромированные детали отделки на кухне и в ванной, наличие барной стойки у широкого окна (мода Лоррейна), однако любопытство выдавал лишь взгляд, не слова. Он же, этот проницательный взгляд, уже успел пробежаться по узору плитки на полу, идеально чистой столешнице, отметить отсутствие штор, а также пыли и разбросанных вещей. Женщина, которой Аид платил за уборку в его отсутствие, выполняла свою работу хорошо.