Читать книгу "Мой бывший враг - Дарья Вознесенская"

— Можешь идти работать, — раздается в мою сторону, и я тут же выбегаю. Вроде бы ничего не произошло, но меня будто сначала разогрели в горячей сауне, а потом в душ засунули.

У входа в зал я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь вспомнить, куда я в принципе должна была пойти до того, как меня отправили в кабинет, а потом решительно и целеустремленно направляюсь в сторону сервис-бара.

Но мне снова мешают. Такая уж ночь, похоже.

— Майя! Серьезно? Вот это да!

— Привет, Антон, — говорю с вынужденной улыбкой, стараясь не морщиться.

Мой однокурсник внимательно оглядывает мою форму — взгляд при этом задерживается на высоком хвосте и ярко-красных губах — и порывается меня обнять:

— Так ты здесь работаешь? Я и не думал…

Он не договаривает, но уж слишком красноречиво смотрит.

Подавляю раздраженный вздох.

Стыдиться подобных вещей я не научилась. Но была рада, что мои однокурсники не ходят в этот клуб — во всяком случае я здесь их ни разу не видела. Обычно в «red lips» тусовались те, кто постарше, да и стоимость алкоголя здесь не каждому — даже обеспеченному — по нраву. А сейчас я вижу целую компанию знакомых лиц, и тут же напрягаюсь — девчонки с параллельной группы тычут в меня пальцем.

Дети.

Интересно, они когда-нибудь зарабатывали себе на еду?

— Да, — отвечаю ровно, но не могу не добавить язвительных нот. — Я здесь работаю. Официантом. Уже несколько месяцев — и явно узнала о сервисе за это время больше, чем за все время учебы на лекциях. Кому-то приходится начинать с нуля, потому что ничего готового его не ждет.

— Вот и начни, — насмешливый и громкий голос рядом заставляет меня остановиться в своей защитной речи. — Начни с того, что принеси нам выпить.

Я пытаюсь вспомнить, как зовут высокую девицу с гладким каштановым каре и не могу — даже на лекциях видела ее редко. Но она буровит меня взглядом и кладет демонстративно руку на плечо Антону, а потом, для надежности, обвивает его за талию.

— Какой у вас столик? — меня раздражает подобное обращение, но я не собираюсь этого показывать никому.

— Просто найдешь нас, — насмешливо бросает девушка.

— Мы без стола остались — не бронировали, — пытается отстраниться от нее Антон и смотрит даже извиняющееся.

— Тогда все заказы — за баром, — демонстрирую фирменную улыбку и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Эй, ты что, не можешь пробежаться ради своих друзей? — скалится спутница моего однокурсника.

— Моих друзей в этом клубе нет, — говорю твердо, — и даже если бы были — правила для всех одни.

Я все-таки ухожу. И заставляю себя забыться в рутинных действиях. Народу как всегда много и своих знакомых я не вижу — те растворились в танцующей и веселящейся толпе.

Зато они, как выясняется, не могут не обращать на меня внимания.

Сначала две девушки с нашего потока вылавливают меня и с искренним интересом начинают расспрашивать, действительно ли у гоу-гоу полная эпиляция и в клубе есть приваты? А когда я советую им — раз уж так интересна внутренняя кухня — устроиться сюда работать, а не отвлекать меня, кривятся и бурчат что-то вслед.

Затем уже почти знакомая шатенка, пошатываясь, объясняет мне, что она — любимая девушка «Антошеньки» и не упустит своего. Я пытаюсь пояснить, что мне, собственно, ни к чему эта информация, и девица шипит и порывается вцепиться мне куда-нибудь.

А спустя час передо мной вырастает и сам «Антошенька». И все бы ничего, но у него явно противоположное мнение на тему того, есть у него девушка или нет.

— Майя… ну какая же ты красотка.

— Спасибо, — старательно улыбаюсь и пытаюсь обойти явно нетрезвого однокурсника.

— Все такая же недотрога? — зло щурится парень. — Или это лишь ко мне относится? Так ты… назови цену.

— Ч-чего?

— Сколько стоит твое внимание?

— Ты дебил? — я начинаю заводиться.

— Не можешь сразу посчитать? — пьяно ухмыляется. — Я же все… готов. Квартиру снять тебе, денег давать, а ты…

— А я может не хочу тратить деньги твоих родителей? — рычу. — Мне, может быть, ты не нравишься… просто не нравишься?

— А может я просто мало предлагаю?

Я честно пытаюсь сдержаться. Но когда он тянется, чтобы то ли схватить меня за грудь, то ли обнять, внутри все вспыхивает. Это ведь не просто какой-то пьяный посетитель… это человек, который сидит со мной на парах, смеется в столовой, клянчит лекции… Не чужой, вроде, человек!

Потому в эти тянущиеся ко мне руки я просто всовываю поднос — слава богу на нем всего пара пустых бокалов — а освободившейся ладонью даю первую в своей жизни смачную пощечину, чувствуя при этом небывалое удовлетворение.

Даже большее, чем от первого поцелуя.

Наверное, все выглядит глупо, как будто мы только что отыграли сценку в комедийном фильме. Но у меня нет времени об этом задумываться — я слышу сзади вроде бы и тихое, но перекрывающее все звуки:

— То есть ты не только уничтожаешь алкоголь и падаешь в обморок, но и избиваешь гостей?

Хочется отшатнуться, да некуда.

Впереди шокированный Антон, инстинктивно сжимающий поднос, а сзади — Каримов.

Но уже секунду спустя ситуация меняется.

Поднос с его содержимым летит таки на пол, я шагаю — точнее меня шагают — в сторону, а моего сокурсника перехватывает неизвестно откуда взявшаяся охранники, и, повинуясь кивку начальства, настойчиво приглашают куда-то.

Посмотреть на владельца клуба я себя не могу заставить. Но когда решаюсь, понимаю, что лучше бы этого не делала.

Он зол. Брови нахмурены, губы поджаты, а глаза как мечи у джедаев — отражают свет многочисленных неоновых ламп и с легкостью режут меня на кусочки.

— Я… он заслужил, — тоже поджимаю губы. — Ну и увольняйте… я ж вижу, что вы думаете. Но извиняться или еще что перед ним не буду.

— А передо мной? — его лицо делается непроницаемым в одно мгновение.

— З-за что?

— Репутация моего клуба — моя репутация.

— Глупость какая, — ляпаю, не подумав и тут же испытываю непреодолимое желание сделать жест «рука-лицо».

— … И считаешь меня глупцом, — он будто продолжает свои выводы относительно того, чем я занимаюсь в клубе.

— Я…

— Придется ответить. Найти оправдания, указать причины… Как-то же надо тебя перевоспитывать.

— Вы хотите, чтобы я… объяснительную написала?

Мне кажется, или его взгляд теплеет? Он резко подается вперед и всматривается в меня:

— Никакой бумаги — только живое общение. Завтра. В шесть. Машина будет ждать тебя перед общежитием.