Читать книгу "Цена соли - Патриция Хайсмит"

– Недурён? – спросил Ричард.

Терез выпрямилась, сидя на кровати.

– Красавец!

– Закончил прошлой ночью. Я подумал, если будет погожий день, пойдём в парк и запустим его. – Ричард расплылся в улыбке, как мальчишка, гордый творением своих рук. – Глянь на обратную сторону.

Это был русский змей, прямоугольный и выгнутый, как щит, тонкий каркас с насечками по углам и привязанной к нему уздечкой. На лицевой стороне Ричард нарисовал собор с закручивающимися спиралью куполами и красным небом позади.

– Пойдём запустим его сейчас, – предложила Терез.

Они снесли змея вниз. И тут все их увидели и вышли в прихожую – дядюшки, тётушки, кузены с кузинами, – пока прихожая не превратилась в галдящий базар, и Ричарду не пришлось поднять змея высоко над головой, чтобы защитить его. Терез раздражал шум, но Ричарду всё это страшно нравилось.

– Ричард, останьтесь, выпейте шампанского! – прокричала одна из тётушек, с таким толстым, плотно обтянутым тканью животом, будто это был второй бюст под атласным платьем.

– Не можем, – ответил Ричард, потом добавил что-то по-русски, и у Терез возникло чувство, которое часто возникало, когда она видела Ричарда с родными, – что это какая-то ошибка, что Ричард, возможно, сам-то сирота, подкидыш, оставленный на пороге дома и воспитанный в этой семье как сын. Но в дверях стоял брат Ричарда, Стивен, – те же голубые глаза, хотя Стивен был ещё выше и худее.

– С какой крыши? – взвизгнула мать Ричарда. – С этой крыши?

Кто-то перед этим поинтересовался, не с крыши ли они собираются запускать змея, и, поскольку на крыше этого дома стоять было невозможно, мать Ричарда разразилась безудержным хохотом. Вслед за этим залаял пёс.

– Я тебе пошью это платье! – обратилась мать Ричарда к Терез, упреждающе погрозив пальцем. – У меня есть твои мерки!

Мерки с неё сняли сантиметром прямо посреди гостиной, под всё это пение и открывание подарков, ещё и несколько мужчин пытались помогать. Миссис Семко обхватила Терез рукой за талию, и Терез вдруг обняла её и крепко поцеловала, утопив губы в мягкой напудренной щеке. В одну эту секунду, в этом поцелуе и судорожном объятии излилась привязанность, которую она на самом деле испытывала к миссис Семко и которая – Терез знала – скроется, будто её и не было, в миг, когда она опустит руки.

После этого они с Ричардом оказались одни и на свободе, шагая по дорожке прочь от дома. Всё было бы точно так же, подумала Терез, если бы они были женаты и пришли навестить родных на Рождество. Ричард продолжал бы запускать змеев, даже уже будучи стариком, как это делал его дед, который, по рассказам Ричарда, запускал их в Проспект-парке до последнего года своей жизни.

Поездом метро они доехали до парка и поднялись на безлесый холм, где бывали уже раз десять до этого. Терез огляделась. Внизу, на гладком поле, где заканчивались деревья, какие-то мальчики играли с продолговатым футбольным мячом, в остальном же парк был тих и недвижен. Было не очень ветрено, недостаточно вообще-то, сказал Ричард, и небо было густо-белое, будто напитанное снегом.

Ричард застонал – у него снова не получилось. Он пытался запустить змея на бегу.

Терез, сидя на земле и обхватив руками колени, наблюдала, как он задирает голову и вертится во все стороны, будто что-то потерял в воздухе.

– Вот он! – она встала на ноги, показывая пальцем.

– Да, но неустойчивый.

И всё равно Ричард побежал туда со змеем, и змей осел на длинной нити, потом вскинулся вверх, словно что-то его поддёрнуло. Он изогнулся большой дугой и затем начал набирать высоту в другом направлении.

– Он нашёл свой собственный ветер! – воскликнула Терез.

– Да, но слабенький.

– Вот же брюзга! Можно мне подержать?

– Погоди, пусть поднимется повыше.

Ричард стал нагнетать в него воздух, широко размахивая руками, но змей застыл на одном месте в холодном неповоротливом пространстве. Золотые купола собора раскачивались из стороны в сторону, так, словно весь змей тряс головой в знак несогласия, и длинный дряблый хвост, как дурак, вслед за ним повторял это «нет».

– Это всё, что мы можем, – сказал Ричард. – Более длинную нить он не потянет.

Терез не сводила со змея глаз. И тут он пришёл в равновесие и замер, будто изображение собора наклеили на плотное белое небо. «Вряд ли бы Кэрол понравились воздушные змеи, – подумала Терез. – Она бы не сочла их занимательными. Глянула бы мельком и сказала, что это бессмыслица».

– Возьмёшь?

Ричард сунул ей в руки катушку, и Терез встала на ноги. Он мастерил змея вчера вечером, подумала она, когда она была с Кэрол, и поэтому не позвонил ей и не знал, что её нет дома. Если бы он звонил, он бы об этом сказал. Первая ложь была на подходе.

Внезапно змей сорвался со швартовых в небе и резко потянул вверх в попытке удрать. Терез позволила катушке быстро вертеться у себя в руках – так долго, насколько она могла осмелиться под взглядом Ричарда, – потому что змей всё ещё был невысоко. И сейчас он снова застыл в одной точке, упрямо неподвижный.

– Дёргай! – сказал Ричард. – Подстёгивай его всё время.

И она стала дёргать. Как будто играла с длинной резинкой. Но нить теперь настолько размоталась и провисла, что это был единственный способ расшевелить змея. Она дёргала, и дёргала, и дёргала… Потом подошёл Ричард, забрал у неё катушку, и Терез бессильно опустила руки. Она запыхалась, слабые мышцы дрожали. Она села на землю. Ей не удалось победить змея. Он не стал делать то, чего она от него добивалась.

– Может быть, нить слишком тяжёлая, – сказала она. Это была новая нить – мягкая, и белая, и толстая, как червяк.

– Нить очень лёгкая. Сейчас посмотри. Вот сейчас он пошёл!

Теперь змей взбирался вверх короткими, вертикальными рывками, словно вдруг понял, чего хочет, и обнаружил в себе волю к побегу.

– Размотай ещё! – крикнула Терез.

Она поднялась с земли. Под змеем пролетела птица. Терез во все глаза смотрела на прямоугольник, который всё уменьшался и уменьшался – отпрянул раз, другой, и ещё, как надутый парус идущего задом наперёд корабля. Она чувствовала, что этот воздушный змей таит в себе какой-то смысл, вот этот конкретный змей, в эту минуту.

– Ричард?

– Что?

Она видела его краем глаза – он пригнулся с выставленными вперёд руками, как на доске для сёрфинга.

– Сколько раз ты был влюблён? – спросила она.

Ричард рассмеялся – коротким, хриплым смехом.

– До тебя ни разу.

– Нет, был. Ты мне рассказывал о двух случаях.

– Если считать их, с тем же успехом можно насчитать и ещё двенадцать, – ответил Ричард быстро и с прямолинейностью человека, чьи мысли заняты другим.