Читать книгу "Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон"

Герберт стал одним из тысяч военных ветеранов, которые оказались в тюрьмах или исправительных учреждениях после завершения службы. Одна из наименее часто обсуждаемых послевоенных проблем – то, насколько часто ветераны привозят с собой травмы и по возвращении в общество оказываются за решеткой. К середине 1980-х почти 20 процентов заключенных в тюрьмах Соединенных Штатов были бывшими военными. Хотя их доля снизилась в 1990-е, когда начала уменьшаться тень, отброшенная войной во Вьетнаме, заключенных-ветеранов снова стало больше: результат конфликтов в Ираке и Афганистане.

Уход за Гербертом в нью-йоркском госпитале для ветеранов позволил ему постепенно поправиться. Он познакомился там с медсестрой, женщиной из алабамского городка Дотан, чья сострадательная забота, пожалуй, впервые за всю жизнь подарила ему утешение и надежду. Когда она была рядом, Герберт чувствовал себя живым и верил, что все будет хорошо. Она спасла ему жизнь. И когда медсестра вернулась домой, в Алабаму, Герберт последовал за ней.

Он пытался встречаться с этой женщиной и даже говорил, что хочет на ней жениться. Поначалу она была против, поскольку знала, что Герберт по-прежнему страдает от последствий участия в боевых действиях, но в конечном счете уступила. У них были недолгие интимные отношения, и Герберт в это время был счастлив, как никогда. Им целиком завладело стремление защитить свою подругу. Но женщине казалось, будто эта отчаянная и неусыпная сосредоточенность на ней ближе к обсессивной зависимости, чем к любви. Она пыталась прекратить их отношения. После нескольких месяцев безуспешных попыток дистанцироваться от Геберта она наконец настоятельно потребовала, чтобы он держался подальше.

Вместо этого Герберт переселился еще ближе к ее дому в Дотане, чем лишь усилил ее тревогу. Дошло до того, что она запретила ему пытаться увидеться с ней, разговаривать и вообще приближаться. Герберт был убежден, что возлюбленная просто растерялась и со временем обязательно вернется к нему. Обсессия ввела его в заблуждение; логика и сознание становились все более искаженными, иррациональными и опасными.

Герберт не был глупцом – отнюдь, он был довольно умен и имел особый талант к электронике и механике. И душа у него была широкая. Но еще давали о себе знать полученные на войне травмы, к тому же и довоенных травм ему досталось немало. Мать умерла, когда мальчику было всего три года. Впоследствии у него возникали трудности с наркотиками и алкоголем, прежде чем он решил пойти в армию. Ужасы войны еще сильнее расшатали и так нездоровую психику.

Поскольку жертвами оказались чернокожие дети из бедных семей, это был не тот случай, когда случившееся сочли бы особо тяжким преступлением, если бы не одно «но».

У Герберта возникла идея, как вновь завоевать подругу. Он решил, что если женщина почувствует угрозу, то обратится к нему за защитой. Он составил трагически ошибочный план: соорудить небольшое взрывное устройство и подложить ей на крыльцо. Он дистанционно подорвет бомбу, примчится на помощь, спасет любимую, и потом они будут жить долго и счастливо. Столь легкомысленное применение взрывчатки было бы неразумным даже в зоне военных действий, не говоря уже о бедном негритянском районе в Дотане. Однажды утром Герберт закончил собирать устройство и оставил его на крыльце у своей подруги. Вместо нее из дома вышли племянница женщины и ее подружка, вторая маленькая девочка. Дети и увидели сверток.

Десятилетняя девочка заинтересовалась странным пакетом с часиками и взяла его в руки. Она потрясла часы, проверяя, работают ли они, и это спровоцировало сильный взрыв. Девочка погибла на месте, а ее двенадцатилетняя подружка, стоявшая рядом, была ранена. Герберт знал обеих девочек. В этом районе дети вечно слонялись по улицам, ища, чем бы заняться. Герберт любил детей, зазывал их к себе во двор, платил за выполнение мелких поручений, разговаривал. Он даже начал специально готовить еду для детей, которым случалось проходить мимо его дома. Эти две девочки не раз захаживали к нему, чтобы позавтракать.

Герберт, наблюдавший за домом с другой стороны улицы, пришел в отчаяние. Он-то планировал ринуться на помощь подруге, когда взорвется бомба, чтобы тем самым оправдать свою готовность защищать любимую и хранить ее безопасность. Когда взрывное устройство подобрали дети и оно взорвалось, Герберт бегом пересек улицу и оказался в толпе охваченных скорбью соседей.

Полиции не потребовалось много времени, чтобы произвести арест. В машине и во дворе Герберта нашли трубки и другие материалы для изготовления взрывных устройств. Поскольку жертвами оказались чернокожие дети из бедных семей, это был не тот случай, когда случившееся сочли бы особо тяжким преступлением, если бы не одно «но»: Герберт был не местным. То, что он был пришлым, северянином, и сама природа его преступления вызвали особенно сильное презрение у сотрудников правоохранительных органов. Бомба, заложенная в жилом районе Дотана, пусть даже в бедняцкой части городка, представляла собой совершенно иной тип угрозы, чем «типичное» бытовое насилие. Прокурор заявил, что Герберт вовсе не совершил трагическую ошибку по недомыслию – это был злой умысел. Штат потребовал смертного приговора. Дав отвод всем возможным чернокожим присяжным в округе, где жили 28 процентов афроамериканского населения, обвинитель в своем заключительном слове, обращаясь к чисто «белому» жюри, сказал, что такой приговор оправдан, поскольку Герберт «якшался с чернокожими мусульманами из Нью-Йорка» и не заслуживает милосердия.

Закон о смертной казни штата Алабама требует, чтобы любое убийство, караемое смертным приговором, было преднамеренным; но было ясно, что Герберт не собирался убивать ребенка. Тогда штат решил прибегнуть к беспрецедентной теории об «ошибочном выборе жертвы», чтобы это убийство подпадало под уложение о смертной казни. Но Герберт вообще не намеревался никого убивать. Ему сначала рекомендовали отрицать всякую виновность, но в итоге был выдвинут аргумент о том, что произошло убийство по неосторожности, а не тяжкое преднамеренное убийство, и поэтому оно могло караться пожизненным заключением, но не смертным приговором.

Во время слушания назначенный Герберту адвокат не представил никаких доказательств, которые касались бы прошлого Герберта, его службы в армии, военной травмы, отношений с жертвой, одержимости подругой, – вообще ничего. Алабамское законодательство того времени ограничивало гонорар назначенных судом адвокатов за внесудебную подготовку дела тысячей долларов, поэтому юрист практически не тратил на него времени. Слушания продолжались чуть дольше одного дня, и судья быстро приговорил Герберта к смерти.

После вынесения смертного приговора назначенный адвокат Герберта, впоследствии исключенный из коллегии за некачественную работу по другим делам, сказал своему подзащитному, что не видит никаких причин подавать апелляцию, оспаривая обвинение или приговор, ведь разбирательство было ровно настолько справедливым, насколько он и рассчитывал. Герберт напомнил адвокату, что его приговорили к смерти. Он все равно хотел подать апелляцию, какими бы ни были перспективы, но адвокат ничего для этого не сделал.

Герберт прожил в тюрьме для смертников одиннадцать лет, пока не настал его черед встретиться с «Желтой Мамой». Адвокат-волонтер попытался оспорить вопрос преднамеренности в отчаянной апелляции, но безуспешно. И вот казнь Герберта назначена на 18 августа, всего через три недели.