Читать книгу "День твоей смерти - Марина Серова"

— Николас уезжает, освободи ему дорогу! — холодно потребовала Елизавета Константиновна.

Ее настроение поменялось несколько раз за сегодняшний день.

— Да, конечно, — сказала я, блокируя планшет.

— Весь день зависала в соцсетях? — предположила Андреева. — Как ни зайду, ты все с планшетом сидишь. Моя сноха говорит, что зависимость от компьютера сродни наркомании. Ни та, ни другая не лечится.

Я проглотила это замечание и отправилась отгонять машины, мешающие проезду фургончика.

* * *

Когда я вернулась в дом, Елизавета Константиновна сообщила мне, что Гоша прислал ей ссылку на видео, снятое около здешнего пруда.

— Обычно мне Илюшка помогал находить общий язык с компьютером, но его сейчас нет. Ты сможешь открыть клип?

— Без проблем, — ответила я. — Кстати, а как у вашего внука дела? Осваивается в колледже?

— Если он мне сам не звонил и не писал, значит, у него все нормально, — заключила бабуля. — Если бы что-то пошло не так, сразу бы дал о себе знать. Илья знает, что я единственный человек в семье, который не зациклен на общественном мнении. Это у Алены, да и у Мити тоже престиж стоит на первом месте. Их прямо-таки распирает гордость от того, что сын будет учиться в Англии. Заходи ко мне. Вот, взгляни, я почему-то не могу открыть видео.

Я села за ноутбук, проверила настройки, разрешила открывать файлы всех форматов и перешла по ссылке. Клип стал загружаться.

— Запись выложили всего несколько часов назад, а уже более тысячи просмотров, — заметила я.

— Это много или мало? — уточнила Лизавета, присаживаясь рядом со мной.

— Нормально, — ответила я.

Мы стали смотреть клип. Андреева была в полном восторге, она вскакивала с дивана, махала руками в такт музыке и даже подпевала. Во время съемок ей было не до того — она получила известие о смерти Алексея и, отрешившись от происходящего вокруг нее, переваривала эту трагическую новость. Теперь же Лизавета полностью отдалась во власть безудержному ритму и хулиганскому настроению, которое создавала продюсируемая ею группа «DK-dance». Меня видео тоже впечатлило, но не настолько, чтобы я вскакивала с места, пытаясь повторить разнузданные телодвижения музыкантов.

— Что скажешь? — поинтересовалась моим мнением Андреева.

— Мы немного переборщили с дымом слева, а справа явный недобор, — для порядка покритиковала я свою работу. — Надо отдать должное оператору, он с одного дубля выжал все, что смог. Кстати, на видео наложена студийная запись звука.

— И что с того? — фыркнула Лизавета. — Все так делают. Я выведу этих ребят на международный уровень!

— Давно вы занимаетесь продюсированием?

— Не очень. Смотри-смотри, — Андреева ткнула пальцем в экран ноутбука. — Просмотры растут на глазах. Эх, если бы раньше, когда у нас была своя группа, имелись такие возможности, как сейчас… Хорошие инструменты, возможность сделать студийную запись, интернет, в конце концов!

— Вы пели в группе? — поинтересовалась я.

— Солисткой у нас Катька была, а я играла на клавишных. Как же давно это было! — Андреева застыла в ностальгической задумчивости.

— Елизавета Константиновна, а вы действительно считаете, что ваша подруга все еще живет в Америке? — поинтересовалась я, воспользовавшись моментом.

— Да, — кивнула та. — Что ей здесь делать?

— Она в Тарасове, и уже давно, — сказала я, внимательно наблюдая за реакцией своей собеседницы.

Смысл моих слов не сразу догнал Лизавету. Она свернула ностальгическую полуулыбку, повернулась ко мне и не без удивления переспросила:

— Я не ослышалась? Катька здесь?

— Так и есть, — подтвердила я.

— Собирайся! Мы немедленно поедем к ней! Вот так дела! Сколько же лет мы с ней не виделись? Да мы с Катькой здесь таких дел наворотим! — Восторг, сменивший удивление, вдруг сошел на нет. — Пожалуй, не стоит с этим спешить. Поедем завтра. А лучше ты заглянешь к ней одна, разведаешь, что там да как, расскажешь мне, а потом уж я решу, что делать дальше.

— Вы с ней поссорились перед ее отъездом? — предположила я.

— Я с ней не ссорилась. Мы с детства были с ней не разлей вода, а потом она меня предала. Но я простила ее, дуреху. Наверное, у нее не было другого выхода. Женя, ты сказала, что Катька давно в Тарасове. Сколько? Месяц? Два? Полгода?

— Она вернулась в две тысячи первом.

— Обалдеть! — Лизавета от неожиданности плюхнулась на диван. — Почти двадцать лет она рядом, и мы с ней ни разу не пересеклись. Удивила ты меня, Женя, ой как удивила! Скажи, а откуда тебе это известно?

— Я запросила данные на всех, кто был тогда в подземном коллекторе.

— То есть и на меня тоже? — Андреева уставилась на меня исподлобья, ожидая ответа.

— Так уж вышло. Елизавета Константиновна, почему вы не сказали мне, что Николас ваш законный супруг?

— А что бы это изменило? — горько усмехнулась Андреева. — Он в этом доме персона нон грата. Я не хочу сейчас об этом говорить. На меня и так много за последние дни свалилось. Может быть, потом, когда все несколько уляжется, я расскажу тебе о своей жизни, но не сейчас.

— Ни на чем не настаиваю. — Я ушла в свою комнату.

Прочитав справку, которую мне прислал Тимур, я узнала, что Лизавета дважды выходила замуж. Небезынтересно, что у обоих ее мужей была одна и та же фамилия. Кем друг другу приходились Борис и Николас, я точно не знала, может быть, братьями, а может, и просто однофамильцами. Первый брак Лизаветы оказался недолговечным — четыре неполных года. Во втором браке она состояла около пятнадцати лет, но почти пять последних лет Елизавета Константиновна жила в доме своего первого мужа, а с Николасом, точнее, Николаем Ильичом, встречалась тайно, хоть он и был ее законным супругом.

Между двумя своими замужествами, еще в советское время, Лизавета несколько лет провела в психбольнице. Это обстоятельство давало богатую пищу для размышлений. Я терялась в догадках, что привело ее в клинику для душевнобольных — психологическая травма, вызванная расставанием с маленьким сыном, желание первого супруга оставить за собой право единоличной опеки над мальчиком, альтернатива уголовного наказания, месть. Возможно, Лизавета на самом деле была психически нездорова, это и послужило причиной ее первого развода. Она, конечно, дама взбалмошная и непредсказуемая, но мне показалось, что ее эксцентричность — это всего лишь ширма, за которой прячется ее ранимая душа.

Мои размышления прервал телефонный звонок.

— Да, Тимур, — ответила я.

— Ознакомилась с материалами дела? — поинтересовался мой приятель.

— Да, но ты прислал мне не все, что я тебя просила, — заметила я, но Тимур молчал. — Про Ставрогиных ты забыл?

— Нет, не забыл. Женя, тут такое дело. С тобой хочет встретиться один человек. Я звоню, чтобы спросить у тебя, когда ты сможешь выкроить для него время.