Читать книгу "Женский улучшайзинг - Елена Зотова"

Маленькая ремарка. Я в своих рассказах выдумываю много. Все же пишу беллетристику, а не документальную прозу. Но в этом случае – все правда. Все. И заколоченные фанерой окна кабинета физики. И драка старшеклассниц в первый мой школьный день.

Первым моим желанием было – развернуться и валить, валить. Пока не досталось и мне. И пока я не попала в поле зрения директора. Ой нет. Попала. Отрезав мне путь к отходу, он дождался, пока я разденусь, передал какой-то учительнице, и меня под конвоем повели на второй этаж знакомить с классом.

Интереса ко мне новые одноклассники проявили мало. Ребята стояли у подоконников, уткнувшись в тетради и учебники, и со стеклянными глазами что-то повторяли перед уроком. Это меня сразило еще больше, чем только что увиденная драка. Не сочеталось одно с другим. Ну никак. И мозги вскипали. Впрочем, вскоре все встало на свои места. Первой была физика. В том самом кабинете с заколоченными окнами. Детская любимица набросилась на свежее мясо, то есть на меня, и начала выяснять, что я знаю и чего не знаю. Понятно, что, несмотря на пятерку по физике в предыдущей школе, я не знала ничего. В конце допроса мне была выставлена жирная двойка, и учительница с удовольствием констатировала, что после одиннадцатого класса я выйду со справкой. Дворником пойду работать. Могу начинать тренироваться прямо сейчас, вымыв за перемену полы в ее кабинете. Весь класс смотрел на меня с обожанием. Своим мычанием я на сорок пять минут избавила от пыток всех остальных.

На втором уроке, кажется английском, было уже проще. Я все так же сидела одна на последней свободной парте – больше свободных мест не было. Но почему-то это мое местоположение очень веселило одноклассников. Все оглядывались, перешептывались и расплывались в гадких улыбочках. Или их так веселил мой химический баран на голове? Хотя странно. В связи с окончанием геля мама опять завязала мою гриву в тугой хвостик, и ничего особо странного и выдающегося в моей внешности не осталось.

На перемене ко мне все же подошла одна темненькая девочка, видимо самая сердобольная. Или просто староста.

– Ты новенькая? Нельзя здесь сидеть. Это парта Оли. Оля не любит, когда кто-то садится за ее парту.

– Вот здорово! А куда же мне пересесть? Мест же нет больше?

Я оглядела кабинет. Пятнадцать парт. И каждая занята, кроме моей. Я прибегла к математике. Получалось, что в классе сейчас присутствуют двадцать девять учеников, и еще где-то шляется тридцатый наш сотоварищ. Некая Оля.

– Да, может, она болеет?

– Не, не болеет. В школе она. В кабинете директора небось. Сейчас придет – вон, милиция уже отъезжает.

– И что делать?

– Не знаю, – пожала плечами добрая активистка, – может, тебе в другой класс перевестись?

Тут рядом со мной шлепнулась чья-то сумка, и на соседнее место уселся долговязый парень.

– Во, давай я сяду с новенькой, а Олька, когда придет, пусть садится на мое, к Варламовой.

Варламова заверещала раненой газелью и в спешном порядке стала собирать учебники, чтобы сказаться больной и побыстрее покинуть класс.

– Не, с ума сошел? Варламова только-только отошла от развода родителей, ты снова ее хочешь в депрессию вогнать?

– Лучше пусть новенькая к Варламовой, а ты здесь.

Но договорить мы не успели.

В класс зашла та самая Оля.

Разумеется, девочку с мальчиком сразу же как ветром сдуло на безопасное расстояние. Первый раз я видела, как люди растворяются в воздухе. Остальные тоже пригнулись и притворились невидимками. Повисла пауза. И я осталась одна. Как в пустыне.

Но до остальных Ольге было мало дела. Она смотрела на свою парту и на меня.

Выглядела моя новая одноклассница специфически. Можно сказать и так. Мягко. Сейчас таких людей называют боди-позитивными. Тогда же для них существовало более хлесткое определение – «жиробасина». Правда, через минуту до меня дошло, что это вовсе и не жир. Просто Оля – огромная женщина. Баба-гора ростом выше ста семидесяти пяти сантиметров, и, наверное, с такими же объемами попы и груди.

Несмотря на пугающие габариты и не особо приятный взгляд, к горе подходило прилагательное «красивая». Абсолютно идеальное лицо. Выбеленные перекисью волосы с начесом и голубые, умело подведенные глаза. Н-да, меньше всего она напоминала подростка. Скорее, завуча. Но «завуч» в полной тишине прошла в конец класса и плюхнулась на соседнее со мной место. Стул затрещал. Затрещал и стол, на который дама грохнула свою сумку и локти. Я пригляделась к своей новой соседке повнимательнее и с ужасом опознала в этой массе звезду утреннего фрифайта. Это она раскидала троих нападавших, как теннисные мячики.

О господи. Вот повезло-то! Впрочем, Оля потеряла интерес и ко мне. Сосредоточенно копалась в сумке, доставая учебники.

Между тем урок литературы начался. Учительница вызывала к доске отвечать «Буревестника». Одноклассники сбивались, мямлили, пропускали строчки. Что за бред! И я чисто автоматически подняла руку. Как делала это в прошлой школе.

– Да? – учительница смотрела на меня с изумлением. Видимо, здесь поднимать руку было не принято.

– Я хотела сказать, что все отвечающие пропускают строчку: «Глупый пингвин робко прячет тело жирое в утесах». Конечно же, по правилам русского языка должно быть «жирное», но Максим Горький проявил новаторский метод для описания жирного, робкого пингвина. Мы сразу обращаем взгляд на неправильное слово и представляем ленивую, неуклюжую и трусливую птицу. Которая прячется от бури в скалах.

Класс накрыла тишина. Такая же, как в стихотворении Горького.

Рядом что-то шумно задышало. Кажется, новой соседке по парте не хватало воздуха. Или мне? Так как уже через пару секунд я летела куда-то через проход. Это Оля слегка толкнула стул, на который я собиралась опуститься после блестящего ответа. Блестящего, разумеется, и по мнению класса, который замер во время тирады о жирной птице. Следом за мной летела моя сумка. Слава богу, там, куда я должна была приземлиться, сидели два двоечника с хорошей реакцией. Они успели подхватить меня, поэтому я отделалась лишь синяками. А вот сумка стала для них сюрпризом, и поймать ее они уже не смогли. Тяжелая торба просвистела по воздуху, разбила стекло и красиво полетела со второго этажа. «Надо же! – подумала я. – Не успела получить учебники, и уже их лишилась. Надо валить из этой школы».

– Пингвинкина! Что происходит? – Это учительница отмерла от шока. Дальше был ор на повышенных децибелах, означающий, что Олю выгоняют из класса и без родителей видеть больше не хотят.

Моя соседка равнодушно пожала массивными плечами, неторопливо собрала свои вещи и хлопнула дверью.

Одноклассники отмерли и рванули ко мне на помощь.

– С ума сошла? Это же запретная тема! Слово «жирный» нельзя произносить в радиусе километра от Оли! А тут еще и «жирный пингвин». Ты думаешь, мы просто так строчку пропускали? Это в целях самосохранения. Неизвестно, что пришло бы Пингвинкиной в голову. Она же могла чем угодно запустить!