Читать книгу "Мир без конца - Кен Фоллетт"

Аббатство уже трудилось вовсю. Похороны ожидались многолюдные. Тилли не играла заметной роли в обществе, но леди Тенч стала жертвой безбожного убийцы в женском монастыре, и попрощаться придут люди, не обменявшиеся с ней и тремя словами. Настоятельница с удовольствием ограничила бы количество желающих поклониться Тилли, опасаясь распространения чумы, но ничего не могла поделать.

Приехавший на поминальную службу епископ остановился в лучших покоях дворца аббата, поэтому Керис отправилась в женский дормиторий, а Мерфин с Лоллой — в «Остролист». Скорбящий вдовец поселился в отдельной комнате над госпиталем.

Его сына Джерри передали монахиням. Леди Филиппа и Одила, единственные уцелевшие родственники убитой, тоже остановились в госпитале.

Ни Мостник, ни Керис не говорили с Ральфом, который появился накануне. Они не видели ни малейшей возможности добиться справедливости, поскольку не могли доказать его причастность к убийству Тилли, но правду знали, хотя ни с кем пока и не делились. Зачем? Сегодня при общении с Тенчем придется делать вид, будто все нормально. Это будет нелегко.

Пока важные гости спали, монахини и служки аббатства вовсю готовились к поминкам. Из пекарни поднимался дым: в печи уже поставили десятки длинных четырехфунтовых пшеничных хлебов. Двое мужчин катили к дому аббата полную бочку вина. Для простых гостей послушницы расставляли на лужайке скамьи и грубые столы.

Поднявшееся над рекой солнце косыми лучами осветило крыши Кингсбриджа, и Керис всматривалась в разрушения, оставленные девятимесячной чумой. С высоты она видела выщербленные ряды домов — как скверные зубы. Деревянные постройки, конечно, и без того постоянно приходили в негодность — от дождей, ошибок строителей, пожаров, да просто от времени. Но теперь их никто не чинил. Из покосившегося дома люди, недолго думая, переезжали в соседний, пустой. Единственным, кто еще что-то строил, был Мерфин, и на него смотрели как на безумного мота.

За рекой, на новом, недавно освященном кладбище, трудились и могильщики. Чума никак не давала понять, что ослабевает. Чем это кончится? Неужели дома так и будут разваливаться, до тех пор пока город не превратится в груду черепичных осколков и обугленных балок вокруг вымершего собора и огромного кладбища?

— Я не дам этому случиться, — произнесла Керис.

Мерфин сначала не понял.

— Ты про похороны? — нахмурившись, спросил он.

Аббатиса обвела рукой город и мир за ним.

— Про все. Пьяницы калечат друг друга. Родители бросают больных детей на пороге моего госпиталя. Мужчины возле «Белой лошади» в очередь насилуют пьяную женщину. На пастбищах дохнет скот. Полуголые люди секут себя и собирают за это деньги. И что хуже всего, здесь, в моем монастыре, жестоко убивают молодую мать. Меня не особо волнует, умрем ли мы все от чумы. Но пока мы живы, я не допущу, чтобы мир распался.

— И что собираешься делать?

Монахиня благодарно улыбнулась. Большинство ответили бы, что она не в силах совладать с ситуацией, но Мерфин всегда ей верил. Керис посмотрела на каменных ангелов, вырезанных на пиннакле — за двести лет ветры и дожди сгладили их лица, — и попыталась представить, что вдохновляло строителей собора.

— Мы восстановим порядок и привычную жизнь. Мы заставим жителей Кингсбриджа снова стать нормальными, хотят они того или нет. Мы возродим город и жизнь в нем, несмотря на чуму.

— Отлично.

— И сейчас самое время.

— Поскольку люди разгневаны из-за Тилли?

— И еще испугались, что разбойники могут ворваться в город ночью и убить кого угодно. Все почуяли опасность.

— И что ты намерена предпринять?

— Сказать им, что это не должно повториться.

— Это не должно повториться! — воскликнула Керис. Ее голос прорезал воздух над кладбищем и эхом отскочил от древних серых стен собора.

Женщина не имела права говорить на церковных службах, но во время похорон миряне, родные покойного иногда брали слово или громко молились. И все-таки настоятельница рисковала. Служил епископ Анри, ему помогали вечный архидьякон Ллойд и приехавший из Франции помощник Мона Канон Клод. Аббатиса, не получившая предварительного разрешения сказать речь в присутствии сановных клириков, явно превышала свои полномочия. Впрочем, настоятельница никогда не руководствовалась подобными соображениями. Она заговорила, когда небольшой гроб опускали в могилу. Некоторые плакали. На похороны пришло не меньше пятисот человек, но при звуках ее голоса люди затихли.

— Вооруженные люди вторгаются ночью в наш город и убивают молодую женщину, попросившую убежища в женском монастыре. Я не собираюсь этого терпеть. — Раздался одобрительный гул. Керис повысила голос: — Аббатство не собирается этого терпеть, епископ не собирается этого терпеть, и жители Кингсбриджа тоже не собираются этого терпеть.

Гул стал громче, люди кричали:

— Нет!

— Аминь!

— Чуму посылает Бог. Но когда Бог посылает дождь, мы ищем укрытия. Когда Бог посылает зиму, мы разжигаем огонь. Когда Бог посылает сорняки, мы вырываем их с корнем. Мы должны защитить себя!

Она посмотрела на епископа Анри. Тот растерялся. Керис не просила у него разрешения сказать слово, а если бы попросила, он отказал бы, но люди явно поддерживали ее, и высокопоставленный церковник не рискнул вмешиваться.

— Что мы можем сделать?

Керис осмотрела людей. Все в ожидании устремили на нее глаза. Люди понятия не имели, что делать, и хотели услышать это от своей настоятельницы. Они обрадуются любому ее слову, даже если монахиня просто подаст надежду.

— Нужно построить новые городские стены! — воскликнула аббатиса.

Толпа одобрительно зашумела.

— Они должны стать выше, мощнее и длиннее старых. — Керис перехватила взгляд Ральфа. — Стены не позволят убийцам войти в город!

— Да! Верно! — закричали из толпы.

Тенч отвел глаза.

— Нужно избрать нового констебля, его помощников и караульных для соблюдения законности и охраны общественных нравов.

— Да!

— Сегодня вечером состоится заседание приходской гильдии, которая обдумает практические детали. Решения будут объявлены в соборе в следующее воскресенье. Благодарю вас, и да благословит вас Господь.

На поминках в большом зале дворца аббата во главе стола сидел епископ Анри, справа от него — леди Филиппа, вдовствующая графиня Ширинг, а возле нее — убитый горем вдовец, сэр Ральф Фитцджеральд. Пока Филиппа ела, он с удовольствием смотрел на ее грудь, и всякий раз, когда вдова Уильяма наклонялась, заглядывал в квадратный вырез легкого летнего платья. Пока графиня этого еще не знает, но недалек тот час, когда он прикажет ей снять одежду, встать перед ним голой и продемонстрировать великолепную грудь во всей красе.